Нет предела совершенству!
Написала по любимому пейрингу фанфик. Робею. Итак:
Пейринг: Брэд/Ран, Шульдих мимо пробегал
Рейтинг: R
Жанр : Слэш, юмор
Дисклеймер: Не претендую, не был, не участвую
Не нравится мне Ран с косой, ну не идет она ему. Я имею в виду волосы, он с ней похож на Аленушку с картины Васнецова. Ну вот я с ней и расправилась, как могла!
1. Сходили за хлебушком!
Задание было простым – Шульдих обычно называл такие «За хлебушком сходить», на что Кроуфорд снисходительно щурился и еще обстоятельнее просматривал вероятность неудачи, привычно не обращая внимания на колкости, отпускаемые напарником по адресу его параноидальной подозрительности.
«Сходить за хлебушком» на сей раз предполагалось к одному известному политику, в сейфе у которого хранилась некая папка, содержащая компромат на другого, не менее известного, политика. Пикантность ситуации была в том, что оба политика состояли в одной партии, жили в одном штате и даже с видимым удовольствием жали друг другу руки при неофициальных встречах. Папку эту необходимо было выкрасть и передать агенту нанимателя, пожелавшему остаться неизвестным; впрочем, как водится, вся эта история была прозрачной и грязной, как полиэтиленовая пленка отслужившего пять сезонов дачного парника, и не могла бы обмануть даже самого наивного простака, а уж Шварц отнюдь не были таковыми.
Итак, Кроуфорд, сцепив зубы, в который раз перед операцией пытался проверить, не является ли простое на первый взгляд задание той самой трясиной, которая легко расправляется с неосторожными путниками, но вероятности молчали, как рыба об лед!
Вероятности стабильно показывали невнятную картинку ночной трассы, с крестящими черный асфальт высверками фар, да смятые, сомнительной свежести, простыни ночного отеля. Одно из видений, настырно врывающихся в эту скучную череду, заставило Кроуфорда болезненно скривиться – вечно невозмутимый самурай, оставленный в далекой Японии, взволнованно кричал что-то ему в лицо, немилосердно тряся за плечи, и встревоженный его взгляд резанул оракула по больному месту; ощущения были сродни тем, что испытываешь, отдирая присохшую было корочку с разбитой коленки – острый, щемящий под ложечкой страх, смешанный с облегчением оттого, что прошивающая мгновенно боль прошла также быстро, как и возникла. Оракул сознательно отмел эту ветку вероятности, отмел вместе с назойливым образом Рана Фудзимии, и постарался сосредоточиться на выполнении задания.
К пункту назначения они подъехали незадолго перед рассветом. Шульдих ловко вынырнул из машины и легкой походкой записного богатого бездельника направился к запертым воротам, ментально сканируя местность.
«Два охранника в караулке у ворот, двое внизу в доме, ха, вместо того, чтобы глаз не сводить с камер наблюдения, зависли на канале для взрослых! Брэд, а больше я никого не наблюдаю, дрыхнут, наверно!» - сообщил он.
«Действуй!» - кивнул Кроуфорд, потянувшись к кобуре и взвешивая в руке надежную тяжесть «глока», и Шульдих поспешно растворился в ночи.
Вскоре ворота поехали вверх, шурша в несмазанных пазах, и Кроуфорд заехал во двор через беспечно открывшийся проем. Шульдих выскочил из караулки, задорно блестя глазами и сжимая в карманах кулаки; адреналин бил из него ключом, как пузырьки из бокала шампанского. На ходу корректируя мысли бежавших к воротам охранников, живо жестикулирующих оружием вполне смертоносного вида, он кивнул Кроуфорду, мол, иди, займись делом, пока я тут работаю, и вновь перевел все свое внимание на любителей клубнички. Результат не заставил себя ждать – парни вдруг недоуменно заозирались вокруг, как будто внезапно забыли, зачем бежали, и встали как вкопанные. Оракул не стал досматривать представление до конца, а ломанулся в открытую входную дверь и бесшумной рысцой побежал вверх по лестнице, ибо кабинет с вожделенным сейфом располагался на втором этаже. Осторожно толкнув дверь, оракул вошел и огляделся. Даже в темноте было видно, что хозяин дома или не обладает креативным мышлением, или тщательно его скрывает от окружающих. Свет из окна мягко обрисовывал силуэт добротной дубовой мебели в классическом стиле – письменный стол, огромный, как мастодонт, занимал, казалось, все пространство комнаты, а над ним висело огромное полотно, изображавшее, по – видимому, хозяина кабинета в рыцарских доспехах и на фоне свежеубитого дракона. Острое крысиное личико, обрамленное венчиком седых волос, плохо гармонировало с прикрытым доспехами могучим телом. Издыхающий дракон на заднем плане выглядел печально, его полуприкрытые веками глаза выражали бессильный протест против такого притянутого за уши хеппи-энда. «Ну, раз уж не стоит ждать от жертвы оригинальности, значит и сейф должен располагаться в самом банальном месте!» - решил оракул, который почему-то далеко не все мог видеть в своих видениях, а потому полагался, в основном, на логику, которая обычно не подводит не только грамотных провидцев, но и завзятых шарлатанов.
Кроуфорд обошел вокруг стола и приподнял живописное полотно. Дракон злорадно подмигнул ему правым глазом и снова принял вид сдохшего от рахита цыпленка. Под картиной, легко отошедшей от стены, действительно обнаружился сейф. Подсвечивая крошечным фонариком, оракул немного поколдовал над замком, и торжествующе ухмыляясь, вытянул из железной коробки объемистую папку – предмет мечтаний заказчика.
Пустившись в обратный путь, пророк закрыл за собой дверь и вдруг прислонился к стене и сполз вниз, получив неслабую отдачу; так он, полностью лишенный сил, и просидел некоторое время, лишенный возможности двигаться. Пророческий дар тряс его, как Тузик грелку, меняя картинки в мозгу с такой скоростью, что Кроуфорд уже не мог толком понять, что же такое ему все время показывают.
«Что, Брэдли, словил пророческий трип?» - Шудьдих, встревоженный его длительным отсутствием, оказался рядом как нельзя кстати, помог ему подняться и довел до машины. Усадив патрона на пассажирское место, телепат категорически пресек на корню все попытки Кроуфорда сесть за руль. «Брэд, ты же меня знаешь, я с удовольствием дам тебе погонять в другой раз, а сам поеду как барин, развалясь и с банкой пива, но не сегодня, извини, когда тебя так колбасит! Я все же хочу жить, хоть у меня и такая опасная работа!»
Кроуфорд, зажмурившись, растирал виски, приходя в себя. Машина летела в Мидвилл, к заказчику. Оракул не хотел, чтобы эта взрывоопасная информация пробыла в его руках хоть на минуту дольше положенного времени; несмотря на то, что заказчик, по его собственным словам, отличался редкой гуманностью и настаивал на отсутствии жертв при операции, сам оракул не слишком доверял подобным патетическим высказываниям.
«Ну не томи, Оракул! - подзадорил Шульдих, выжимая из двигателя все, на что тот был способен. – Поделись конфеткой!»
«Да нет никакой конфетки, - устало отмахнулся Кроуфорд. – Так, ерунда одна!»
«Ну а все же? Что ж тебя тогда свалило?»
«Да вроде бы все шло, как и должно быть - мы безо всяких там непредвиденных обстоятельств приезжаем на место, отдаем папку, - и все, дальше полный провал! Какая-то дорога, дешевый мотель, я почему-то один, где нечистая сила носит в это время тебя, уж извини, не знаю, знаю только, что ты жив».
«Это радует! – прокомментировал Шульдих. – Что, и это все? Быть того не может!»
«Угадал, паршивец! – поморщился Кроуфорд. – Ты будешь смеяться, но мне упорно мерещится Абиссинец».
«Да уж, действительно, - фыркнул Шульдих, не отвлекаясь, впрочем, от дороги, - Я запрещаю тебе водиться с этим хулиганом, Брэдли, это для тебя неподходящая компания – он тебя плохому научит!» - назидательно заявил он и прыснул, сам не выдержав взятого нравоучительного тона.
«Идиот», - беззлобно выругался Оракул.
«Кто? Я!?» - возмутился Шульдих. – Я всем сердцем желаю добра этому черствому сухарю, а он…»
И Шульдих горестно покачал головой, давя на педаль акселератора.
«Хорошо, мамочка, я буду паинькой, только не угробь нас сей момент!» - с показным смирением пообещал Кроуфорд и улыбнулся.
Комната в придорожном отеле еще никогда не вмещала столько опасных людей одновременно. Представитель заказчика разместил свое тщательно охраняемое тело в самом дальнем углу, в кресле, руководя оттуда всей операцией. Шульдих своей неповторимо развязной походочкой, словно ищейка, прошелся по номеру; каждая секундная остановка рядом с очередным «пиджаком» с накачанной шеей означала тщательное ментальное сканирование «пиджака». «У них вообще нет мозгов, Брэдли, - пожаловался Шульдих, - эти ребята не думают. То есть совсем. Представляешь, какой феномен? Вот бы эскулапы из Розенкройц удивились!»
«Попробуй прорваться к «шишке» - предложил оракул. Шульдих плавно нацелился на дальний угол, но его тут же недвусмысленно оттерли к стене.
«Что за недоверие между союзниками? – обиделся телепат. - Ладно, я попробую отсюда!»
«Вы принесли ее?» - спросил наниматель, не тратя времени на приветствия.
«А наши деньги?» - в ответ спросил Кроуфорд.
«На вашем счету. Можете удостовериться». Ближайший «пиджак» протянул Кроуфорду ноутбук.
«Спасибо, у меня свой», - оракул нырнул в карман, и на него тут же уставились пистолетные дула.
«Ну нельзя же так нервничать, в самом деле!» - Кроуфорд успокаивающе улыбнулся и достал планшетник. Запрос о переводе денежных средств дал положительный ответ, и Оракул, позволив себе слегка расслабиться, протянул в ответ папку.
В этот момент мысленный вопль Шульдиха почти заставил оракула подскочить. «Беги! – надрывался напарник, - нас подставили! Суки!»
Неуловимым для постороннего глаза движением Кроуфорд успел выхватить «глок». Пистолет дважды плюнул маленькой, красиво упакованной смертью, расцветив груди нападавших абстрактными алыми пятнами. Шульдих, ловко маневрируя среди вооруженных до зубов убийц, взорвал мозг у пары охранников, попытавшихся заблокировать выход. Эти неудачники упали как подкошенные, их тела сотрясала крупная дрожь, уже посмертная, насколько можно было судить, из ушей и глаз шла кровь.
«Разбегаемся в разные стороны! – протелепатировал ему Кроуфорд, - встретимся дома!»
Он выскочил на автостоянку перед мотелем, и, ведомый интуицией, кинулся к невзрачной с виду тачке; интуиция не подвела - в замке зажигания обнаружился ключ. Машина рванула с места, и оракул с облегчением увидел, что в бензобаке полно горючего. Он взял курс на Тачвуд, чтобы потом свернуть на восток и на следующее утро, в крайнем случае, днем, быть дома. Дорога пружинила под колесами, все шло неплохо, но усталость начала брать свое: он не спал уже около суток, и время это было заполнено выполнением миссии и последующим спасением собственной жизни. Все это безмерно утомляло, в таком состоянии он не только не мог рассуждать правильно, но и пользоваться даром было опасно – неправильно истолкованное видение могло привести его на край гибели еще вернее, чем полное их (видений) отсутствие. Неоновая вывеска мотеля «Три поросенка», гостеприимно мигнувшая где-то на периферии сознания, ненавязчиво предложила Кроуфорду план дальнейших действий. Он резко остановил машину и задумался. Он точно видел эту вывеску на одной из вероятностных линий, и единственное, что мог сказать точно, это то, что данная ветвь не кончалась его гибелью в обозримом будущем. Что ж, раз так, то ему это вполне подходит, - решил оракул, и поплыл по течению.
Портье выдал ключ от номера, даже не потрудившись лишний раз улыбнуться клиенту, что вполне устраивало Оракула – каждая улыбка означала лишний взгляд, совершенно в этой ситуации ненужный. Кроуфорд поднялся в свой номер, закрыл дверь и рухнул на постель, не раздеваясь. Он еще дернулся руками к галстуку, желая все же освободиться хотя бы от этой части одежды, но так и не донес руку, провалившись в густое болото забытья. В этом болоте он барахтался какое-то время, отпихивая от себя настырного Фудзимию, который постоянно попадался ему на пути. Абиссинец отпихиваться упорно не желал, выскакивая отовсюду, как чертик из табакерки, яростно крича «Проснись! Кроуфорд, придурок, не спи!». Кроуфорд открыл глаза, желая во всеуслышание сказать все, что думает об интеллектуальных способностях того, кто будит его, Кроуфорда, ни свет ни заря после тяжелой работы, и тут же окунулся в удушливо – тревожную атмосферу. В его комнате сновали посторонние. Рука оракула рефлекторно дернулась к кобуре. Это движение было замечено, и на голову Кроуфорда обрушился удар, погасивший его сознание как электрическую лампочку. Второго удара, крушащего ребра, он уже не почувствовал.
2. Спасение утопающих – в соломинке из бамбука!
Ран Фудзимия возвращался с очередной миссии. Дело было простым – можно сказать, яйца выеденного не стоило. От таких простых дел Фудзимию прямо - таки тошнило лютиками! Надо было всего лишь выкрасть из сейфа бывшего бой-френда пачку любовных писем от некой особы, дабы эта пачка не попала в руки бой-френда актуального. Любительница эпистолярного жанра обещала хорошо заплатить, и у Рана не нашлось весомых аргументов отказать ей. Уставший от непрестанных попыток оправдаться перед самим собой, страдающий от укусов уязвленной гордости высококлассного убийцы, вынужденного заниматься розыском домашних хомячков, Абиссинец затормозил возле мотеля, привлекшего его внимание идиотским названием «Три поросенка».
«Как раз то, что надо», - язвительно усмехнулся Фудзимия и заглушил двигатель. Стоянка возле мотеля была почти пуста – всего две машины украшали собой этот пейзаж. Ран со вздохом потянулся, прикидывая, хватит ли у него сил доехать домой без остановки, или все же придется потратить время на сон в мотеле. Его вялым рассуждениям внезапно грубо помешали: входная дверь хлопнула, пропуская троих мужчин, тащивших на руках большой сверток, напоминающий очертаниями человеческое тело. Надо отдать справедливость нашему самураю – он раздумывал недолго, уязвленная последней миссией гордость куснула его сильнее, чем он мог бы вытерпеть, и, повинуясь этому укусу, Ран мягким движением выскользнул из машины. Незнакомцы не обращали на него никакого внимания, деловито занимаясь своим делом – открыли багажник и запихивали в него не желавший складываться пополам сверток. Рану пришлось подойти вплотную, прежде чем на него отреагировали злобными взглядами.
«Вам помочь? – заботливо предложил Фудзимия. – Я вижу, вы никак не справитесь!»
«Ну ты … Тебе жить надоело?!» - новоявленные биндюжники от неожиданности не могли найти правильное место, куда послать назойливого доброхота, а тот, как ни в чем не бывало, ленивой походкой приближался к ним. Сверток в руках этих достойных людей начал подавать признаки жизни, ситуация срочно требовала разрешения. Один из незнакомцев выхватил оружие, и маленькое отверстие пистолетного дула змеиным глазом уставилось Рану в лицо. «Наконец-то» - ухмыльнулся Абиссинец, и с непостижимой быстротой нырнул вперед, разворачиваясь в прыжке и толкая вооруженного человека на капот машины. Тот упал головой в открытый багажник; мимоходом нанесенный удар кулаком, опустивший крышку багажника поперек его тела, сразу перевел баланс сил на одно очко в пользу Фудзимии. Оставшиеся противники выронили глухо застонавший сверток на асфальт и приготовились обороняться, шаря по карманам в поисках всего, чем можно было бы сдержать этого ненормального, лезущего не в свое дело, японца, но Ран не дал им такой возможности. Пара полновесных ударов в энергетический центр достойно завершили дело. Пока горе - похитители корчились на земле рядом со своим четырехколесным другом, Абиссинец кинулся к похищенному. Выхватив нож, он быстро рассек плотную тряпку, спеленавшую похищенного человека по рукам и ногам, и тут взгляд его, наткнувшийся на лицо спасенного, выразил целую гамму противоречивых эмоций, начиная от злорадного удовлетворения и заканчивая простым человеческим волнением.
«Эй, Кроуфорд! – Ран тряс его за плечи, - ты жив? Как ты? Куда тебя везти, черт бы тебя побрал?!»
Кроуфорд с усилием приоткрыл глаза; его веки мужественно сопротивлялись насилию, но не такой человек был Ран Фудзимия, чтобы не настоять на своем. Поэтому Оракул подчинился, с содроганием узрев, наконец, свое прекрасное видение во плоти, и простонал:
«О! Фудзимия! Давно не виделись! Кстати, тебе очень идет эта коса! Не вздумай менять прическу…» - и отрубился уже надолго. Ран поморщился, подхватил падающего Кроуфорда и перебежками понес его к своей машине. Поскольку он понятия не имел, куда везти свою неожиданную находку, то решил оказать гостеприимство раненому экс - врагу.
Кроуфорд очнулся в маленькой, по американским меркам, комнате. Голова болела так, что казалось, в нее вживлена граната и кто-то уже выдернул чеку. Глаза резало от боли, взгляд упорно не желал фокусироваться на чем бы то ни было.
«Очнулся?» - в опустившемся к нему сверху лице оракул с удивлением узнал Фудзимию.
«Это все же ты, Абиссинец? А я так надеялся, что это просто бред», - саркастически скривился оракул.
«Ну прости, что не оставил тебя там, где нашел» - холодно заявил Ран.
«Прости. Кажется, у меня сотрясение мозга, вот и несу всякую чушь» - своевременно извинился Кроуфорд.
«Хн. Я и не ожидал от тебя ничего другого! – поморщился Фудзимия. - Есть еще какие-нибудь раны?»
«Может, ребро? Бок болит. – неуверенно предположил оракул. – Меня приложили по голове, а что потом - сам не помню - выключился».
«Тогда раздевайся, буду тебя осматривать и лечить» - и Ран потянул с плеч приумолкшего от такой наглости Кроуфорда пиджак. Подавив сопротивление в зародыше, он преуспел, и теперь осматривал своего заклятого друга на предмет разных мелких травм, при таком образе жизни считающихся чуть ли не бытовыми. Посиневший правый бок сигналил о сильном ушибе, как минимум, либо о сломанном ребре. Наконец, придирчиво выяснив симптоматику, сломанное ребро было отметено согласными усилиями обоих – и пациента, и доктора. Приложив лед к синюшному оракульскому боку, и проигнорировав гневное шипение пациента, Ран аккуратно вкатил ему укол анальгетика и с чистой совестью отправился спать. Поскольку в квартирке, кроме кухоньки и занятой уже Кроуфордом спальни, комнат не имелось, Абиссинцу пришлось довольствоваться расстеленным в другом углу комнаты матрасом. Впрочем, ему было не привыкать. Совершенно измотанный давешними приключениями, Ран натянул на себя легкое одеяло и провалился в сон, похожий на беспамятство.
Очнулся он довольно скоро, разбуженный тихими стонами, доносившимися со стороны кровати. Не веря своим ушам, Абиссинец еще немного полежал, прислушиваясь, но потом его прославленное человеколюбие взяло верх и он, покинув свой импровизированный футон, подкрался к спящему Кроуфорду. Оракулу было плохо. Он бредил, не переставая, его голова беспрестанно моталась по подушке, не находя покоя. Ран присел рядом и осторожно потряс Кроуфорда за плечо.
«Эй, проснись! Слышишь? Это просто сон, Кроуфорд! Ну, проснись же!»
Оракул открыл слезящиеся глаза. «Больно, - выдохнул он.- Голова болит!»
Ран, не думая ничего худого, положил холодную ладонь ему на лоб, утихомиривая боль.
«Вот-вот, Абиссинец, так хорошо! Так и держи!» - Кроуфорд благодарно вздохнул и закрыл глаза, но через минуту завозился снова.
«Ран, ты же не можешь просидеть так всю ночь?»
«Хн!»
«Ну, я так и понял! А давай по-другому. Ложись рядом, и положи руку мне на голову! Нет, правда, у меня так голова болит, а когда ты делаешь вот так, то я даже уснуть смогу, наверное!»
Мучимый противоречивыми чувствами, и так и не сумев определить, которое из них доминирует, Ран вытянулся на кровати, старательно отодвигая все точки своего тела от оракула, и положил ладонь ему на лоб. Лоб был горячий и сухой, как при температуре. «Надо бы температуру померить» - проскочила мысль, но вскоре она как-то померкла, вытесненная сонливостью и ощущением живого тепла рядом. Ран задремал, тем здоровым легким сном, после которого встаешь полностью отдохнувшим, как будто заново родившимся. Оракул с изумлением понял, что невыносимая головная боль, плохо поддававшаяся даже обезболивающему, вдруг куда-то рассеялась, а на ее место пришло умиротворение. Почти бессознательно, уже пребывая в полусне, Кроуфорд притянул к себе сонного Абиссинца и улегся на его плечо. Ран что-то пробормотал во сне и обхватил плечи оракула рукой, еще плотнее прижимая его к себе. Это не вызвало со стороны Кроуфорда ни малейшего отторжения, напротив, он с удовольствием уткнулся носом в шею беспомощного Рана и втянул его запах. Абиссинец пах умопомрачительно – его собственный одуряющее сексуальный запах смешивался с запахом кожи, немного - пороха, чуть-чуть – ванили и кофе. Пользуясь случаем, Кроуфорд потерся носом о так понравившееся ему место на шее Абиссинца, и, чуть не замурлыкав от избытка чувств, заснул.
Наутро Ран, проснувшись, почувствовал, как что-то довольно тяжелое пригвоздило его к кровати. Слегка потрепыхавшись с закрытыми глазами под этим грузом, он все же был вынужден их открыть, и, проделав эту процедуру, уперся взглядом в физиономию оракула, умиротворенно посапывающего у него на плече.
«Что за нафиг!» - мысли Рана выразились в недвусмысленном - «Кроуфорд, шине!» - высказанным вслух тоном, которому могла бы позавидовать болотная гадюка. Кроуфорд зашевелился, даже сквозь сон потрясенный интенсивностью шипения в нотках голоса Абиссинца, но глаз не открыл, легкомысленно надеясь, что пройдет само. Не прошло, гневный Фудзимия стряхнул голову Кроуфорда на постель, но, к собственному ужасу, с места сдвинуться так и не смог, капитально прижатый к кровати мускулистой оракульской ногой.
«Кроуфорд, ты что, головой треснулся, совсем страх потерял!» - гневно возопил Абиссинец, с испугом почувствовавший, как трещит по швам его имидж безнадежного холодильника.
«Ага, - лениво ответствовал тот, приоткрывая тигриный, золотистого оттенка, глаз. - Треснулся! Как будто ты не в курсе! И вообще, меня зовут Брэд. Уяснил?»
«Ладно, Брэд! – с отвращением произнес Фудзимия. – Выпусти меня быстро! Пожалуйста» - чуть помедлив, добавил он.
«Ну вот прям не могу отказать, когда ты так просишь!» - самодовольно ухмыльнулся оракул и ослабил хватку своих конечностей.
«Судя по твоей хватке, ты не болен, а скорее прикидываешься», - пробурчал Ран, поспешно ретируясь в сторону своей одежды и напяливая ее на себя строго как попало, но зато в короткие сроки. Ворча себе под нос что-то о коварстве некоторых представителей неблагодарного человеческого племени, он спешно удалился на кухню готовить завтрак, и вскоре аромат яичницы с беконом и помидорами наполнил все помещение, заставив даже сотрясенного мозгом Кроуфорда глотать слюни. Минут через десять Ран появился в спальне с подносом, на котором стояла тарелка с яичницей и чашечка кофе. Раздраженно сунув это свидетельство своего доброго характера оракулу в руки, он прошипел что-то о том, что в этой долбаной квартире надо кому- то и работать, и с удовольствием хлопнул входной дверью.
Оставленный без присмотра Кроуфорд немедленно ощутил новый приступ головной боли, заставивший его покинуть свое ложе и приступить к поискам лекарства. Методично перерыв все, оказавшиеся в зоне досягаемости, шкафчики и полочки, он так увлекся обыском, что уже сам забыл, зачем, собственно, все это начал. К своему сожалению Брэд не нашел ничего интересного, того, что можно было назвать частичкой личной жизни Рана Фудзимии, только несколько фотографий, из которых две были старые, где малышка Ая-тян стояла, крепко ухватившись за руку старшего брата. Ран, совсем еще мальчишка, упрямо сжал губы, будто уже в то время давая страшную клятву защищать свою сестру, чего бы это не стоило. На двух других карточках были сфотографированы Вайсы в полном составе. Ёдзи, весело скалящийся в объектив, обнимал насупленного Рана, прижав его спиной к себе, Оми в своих шортиках и белых носочках улыбался задорно, приветственно махая рукой, Кен, немного в стороне, стоял, скромно потупившись.
Все, что Абиссинец любил в этой жизни, оказывается, после всех перенесенных испытаний, теперь этой самой жизни не касалось вообще. Ая-тян училась за границей, Ёдзи нашел свое счастье, отдав взамен собственную память, Кен тренировал малолеток для «Джей Лиги», а Оми занялся бизнесом своих зловещих родственничков. Что-то неприятно заскребло оракула с левой стороны груди. Сожаление? Сочувствие? Сострадание? Он торопливо положил фотоснимки на место и лег. Виски пульсировали такой болью, что по сравнению с ней боль в отбитом боку почти не чувствовалась. Все же ему удалось задремать, и он проспал до прихода хозяина квартиры.
«Я, конечно, тебя не упрекаю, - ядовито начал Ран за ужином, - но не могу понять, каким образом им удалось взять тебя в плен? Ты ж оракул, мать твою, как же это ты просчитался?»
«И на старуху бывает проруха! – наставительно произнес Брэд. – К тому же, если бы не это досадное происшествие, мы с тобой не встретились бы!»
«Надо же, какая была бы потеря!» - фыркнул Абиссинец.
«Для меня – да, - признался оракул. – Можешь мне не верить, но я, правда, рад тебя видеть, Ран!»
«Соскучился, значит! – протянул Фудзимия. – А как же твои партнеры по команде?»
«Фарф ушел, представляешь, он нашел любовь всей своей жизни и свалил в синюю даль!»
«Что?!!»
Вид Абиссинца, потрясенного до глубины души так, что с него схлынула его всегдашняя маска надменного безразличия, доставил оракулу чистую, ничем не замутненную радость. Он позволил себе немного полюбоваться этим зрелищем – (румянец на щеках, заблестевшие глаза, приоткрытый рот), прежде чем продолжил.
«А Наги теперь работает с вашим Мамору, ты не знал? Со мной остался только Шульдих.»
«Вот как! – Абиссинец взял себя в руки. – Шульдих! А ты пытался связаться с ним после миссии?»
«Конечно, - пожал плечами Кроуфорд, - но в моем теперешнем состоянии это доставит только лишнюю головную боль. Придется тебе, Абиссинец, еще немного потерпеть мое присутствие».
«А вы не пробовали пользоваться мобильной связью?» - саркастически предложил Ран.
«Нет. Видишь ли, если в команде имеется такой телепат, как Шульдих, то зачем нужны мобильники? - не моргнув глазом, соврал оракул. - По мобильнику можно отследить владельца, зачем же палиться лишний раз?»
3. Как окучить розу.
Кроуфорд долго лежал в темноте, ожидая, когда стихнет проклятая головная боль. Тщетно. Доведенный до ручки, он, наконец, не выдержал.
«Фудзимия-сан!» – требовательно позвал он, ухмыльнувшись, несмотря на боль, когда с расстеленного подле матраса поднялась взлохмаченная голова и дико посмотрела в его сторону.
«Фудзимия-сан, будьте так любезны, займите свое место!» И похлопал рукой по кровати рядом с собой.
«Кроуфрод, что ты себе позволяешь!» - ответный гневный рык вызвал на губах оракула легкую усмешку. Дразнить разъяренного Абиссинца было интересно, как будто идти по краю пропасти – и адреналин подскакивает, и в то же время знаешь, что это вполне безопасно, по крайней мере, пока сам не решишь шагнуть вниз.
«Ран, - осторожно продолжил Кроуфорд, - видишь ли, у меня снова болит голова. Почему-то боль проходит в твоем присутствии. Ты же не хочешь, чтобы спасение моей никчемной, с твоей точки зрения, жизни, провалилось только из-за того, что ты боишься посягательств на свою невинность?»
Невнятное бормотание, сильно смахивающее на приглушенную ругань, приблизилось к кровати. Брэд повернул голову. Раздраженный Фудзимия упал рядом с ним на кровать. Почти распустившаяся коса мешала ему улечься, не наступив при этом локтем на собственные волосы. Заранее забавляясь от предстоящей реакции на свои действия, Кроуфорд прижался к спине Абиссинца, крепко обняв его поперек груди, и уткнулся лицом в винно-красную макушку.
«Без глупостей!» - голос Рана был хриплый и не такой суровый, каким бы должен быть, судя по обстоятельствам.
«Ты же не станешь бить раненого, безоружного, да еще спасенного тобой собственноручно человека?» - страстно выдохнул Кроуфорд.
Фудзимия промолчал, судя по всему, пытаясь притвориться спящим. Брэд улыбнулся, и так и уснул, с довольной улыбкой во всю физиономию.
Утро выдалось странным для Абиссинца. Начать с того, что он едва сумел приподнять голову от подушки – отросшие почти по пояс волосы намертво заблокировал вольготно разлегшийся на них Кроуфорд. Кое-как освободившись, Ран перешел к следующей точке фиксации собственного тела; руки оракула, одна из которых качественно удерживала его поперек туловища, а вторая, в то же время, бесстыдно проникла под резинку его пижамных штанов, всю ночь бережно лелея самое святое и драгоценное, никак не хотели покидать нагретое за ночь место. Наконец, Ран, мысленно застонав и послав на голову спасенного Шварца град не слишком пристойных пожеланий, выпутался из этой недвусмысленной ситуации и покинул гостеприимные объятия Кроуфорда.
Как только разозленный Абиссинец скрылся в ванной, оракул позволил себе тихонько рассмеяться и сладко потянулся всем телом. Организм явно шел на поправку, от головной боли не осталось и следа, а ушиб, по сравнению с тем, что доводилось пережить наемному убийце, не стоил даже упоминания.
«Брэдли, ты живой?» - взволнованный голос, звавший оракула, принадлежал, несомненно, Шульдиху.
«Живой я, правда, слегка подраненный», - ответил ему Кроуфорд.
«Ну ты даешь! Это, вообще-то, свинство – так себя вести! Я тут места себе не нахожу, зову, понимаешь, третий день, а ты где-то прохлаждаешься!» - возмутился телепат.- «Живо говори, где ты!»
«Я бы сказал, - задумчиво протянул оракул, - но боюсь, что ты приедешь и испортишь мне всю игру!»
«Так у тебя там интересно? – оживился рыжий. – Слушай, ну скажи, куда ехать, обещаю, я буду паинькой, ты меня не узнаешь!»
«Ладно, лови адрес! Только смотри, я хочу побыть здесь еще немного. Помешаешь – убью!»
«Ого! Так высоки ставки? Ну хоть намекни, что произошло-то? У кого гостишь?» - заволновался Шульдих.
«Извини, но нет - тогда сюрприза не получится! – загадочно заявил Брэд. - Все, пока, мне несут завтрак! И вообще, у меня сильное сотрясение мозга, и я почти что при смерти!»
Ран привычно готовил завтрак, ловко управляясь на кухне. Готовить он любил, вся эта будничная работа давалась ему на диво легко; живя в «Конеко», он частенько брал на себя обязанности домашней хозяйки. Так что теперь, когда ему пришлось вновь ухаживать за кем-то еще, кроме себя, он испытывал чуть ли не признательность. Жизнь снова обретала подобие смысла. Он развел тесто и налил масла на три сковороды. Ран решил побаловать своего раненого постояльца блинчиками. Пока он справлялся с плюющимся, кипящим в масле тестом, улыбка не сходила с его лица. В самом деле, этот непривычный Кроуфорд, капризничающий, требовательный, как будто имеет на это право, Кроуфорд, прикрывающийся болезнью, когда и так ясно, что степень его заболевания, мягко говоря, сильно преувеличена, Кроуфорд, прижимающийся к нему ночами, был забавен. Он был интересен, он возбуждал любопытство, и, чего греха таить, просто возбуждал. Всю эту ситуацию следовало тщательно обдумать, но не сейчас и не здесь, когда всей кожей ощущается присутствие в доме этого мужчины.
Ран прошел в спальню, забыв надеть на лицо свое обыкновенное невозмутимое выражение, и Кроуфорд, увидев эту мечтательную улыбку, чуть не поперхнулся. Прожженный циник смутился и уставился в пол.
«Вот, я принес тебе завтрак» - поднос с румяной благоухающей стопкой блинов, щедро посыпанных сахарной пудрой, оказался под носом у оракула, вынуждая его поднять глаза.
«Спасибо» - все, что он смог протолкнуть через гортань, встретив упорный взгляд аметистовых глаз, взгляд, исполненный сожаления о чем-то несбыточном.
«Я схожу, куплю чего-нибудь к обеду» - Ран торопливо отвел глаза, и вскинулся, услышав требовательный звонок.
«Кто-то пришел» - машинально прокомментировал он.
«Открой» - также машинально отозвался Кроуфорд.
На пороге стоял Шульдих. При виде Фудзимии, экипированном в передник в мелкий розовый цветочек, телепат слегка опешил и лишился дара речи, но ненадолго.
«Абиссинец! Здорово, вражина! – радостно завопил Шульдих. – Ого! Ты косу отрастил!»
«Да что ж вам всем далась моя коса!» - возмутился Ран.
«Как это – что далась? – искренне изумился Шульдих. – А ты обиделся, что ли? Зря, между прочим, тебе идет! Ну, примерно так же, как этот фартучек!» - он радостно заржал, проигнорировав свирепый взгляд Абиссинца. Правда, тот сразу успокоился и снова напялил свой покерфейс – сказывалась практика общения с паранормами вообще и с Шульдихом в частности.
«Ты явился за Кроуфордом» - безо всякого выражения, утвердительно сказал Фудзимия.
Шульдих растерянно глянул на босса. Тот скорчил в ответ зловещую рожу. Почему-то ни один из них не сообразил прибегнуть к мысленной речи.
«А! Не, я так, мимо проходил! – спохватился телепат. – Решил проверить, как там Брэдли, понимаешь… Мне лично кажется, что он еще не совсем транспортабелен!»
«Хн!» - буркнул Ран. Развернулся и вышел за дверь, озабоченный лишь тем, чтобы спрятать рвущуюся на лицо улыбку.
«Чего это у вас тут происходит-то? – растерянно спросил Шульдих, - Ты вздумал охмурить Абиссинца?»
Кроуфорд утвердительно кивнул и расплылся в довольной улыбке.
«Ого! – развеселился рыжий. – Брэдли, я ушам не верю! А знаешь, я, конечно, его не читал, но сдается мне, он рад до смерти, что я тебя не заберу!»
И тут оракула накрыло. Видение было ошарашивающей интенсивности, откуда следовало, что реализуется оно незамедлительно. «Шульдих, беги за Раном, - выдавил он, держась за раскалывающуюся голову. – Там те недобитки, выследили нас, суки!»
«Ран то, да Ран се, все, сбрендил оракул, спекся на своем Абиссинце»! - ворча себе под нос, Шульдих стартанул из двери, как заправский спринтер, вылетел из подъезда и свернул налево, в маленькую темную улочку, куда гнала его интуиция. Он успел вовремя – Ран молча отбивался от двоих, вооруженных ножами, типов, неуклюже придерживая повисшую неподвижной плетью левую руку. «Ты ранен? Продержись еще чуть-чуть, сейчас я сделаю им снос башки» - телепатировал Шульдих.
Через минуту на месте битвы остались только два неподвижных тела. Шульдих, подставив плечо шатающемуся Рану, почти поволок его домой. «Да двигайся уже, а то Брэд там с ума сходит!» - ворчал он, едва переставляя ноги под тяжестью Абиссинца.
Когда они ввалились в квартиру, Кроуфорд еле сдерживал волнение. Несмотря на то, что телепат успел его успокоить, он должен был убедиться собственными глазами в том, что друзья не пострадали. При виде бледного Фудзимии, с лихорадочно блестящими глазами отбивающегося от опеки Шульдиха и рвущегося в ванную, чтобы самостоятельно заняться своими ранами, он едва сдержал вздох облегчения.
«Фудзимия, стоять! - устало распорядился он. – Пойдем, я тебя перевяжу. Считай, что я просто отдаю долг, если тебе так спокойнее».
Он помог Фудзимии раздеться, усадил его на краешек ванны и осмотрел. Рана была чистая, лезвие ножа прошило мякоть плеча аккуратно, как по заказу, так что оракул, особо не церемонясь, принялся накладывать шов. Потом он смазал рубец мазью и, позвав на помощь Шульдиха, увлек почти обеспамятевшего Рана в спальню и опустил его на кровать.
«Какого черта, Кроуфорд! Положи меня на место!» - простонал несгибаемый Фудзимия.
«Я с Кроуфордом в одну кровать не лягу, и не надейся! – категорически заявил Шульдих. – Это противоречит корпоративной этике; видишь ли, я не сплю с начальством! И вообще, вы, как два калеки, будете спать рядом, чтобы мне, единственному здоровому, было удобно за вами ухаживать!»
«Я впечатлен твоими моральными ценностями, - заметил Брэд, - но он тебя уже не слышит, уснул!» Он с непередаваемой нежностью сгреб пискнувшего во сне Абиссинца в охапку и накрылся вместе с ним одеялом.
«Чего только не сделаешь ради друга!» – во всеуслышанье заявил Шульдих, и с отвращением посмотрел на расстеленный матрас .
4. Жертвенная коса.
Абиссинцу было уютно и тепло, пока он спал, но стоило ему открыть глаза, как рана сразу же напомнила о себе тянущей, как будто жующей всю руку, болью. Он невольно застонал, и тут же над ним склонилось встревоженное лицо оракула.
«Больно? Погоди, сейчас сделаю укол», - и тонкая игла, прошив вену, принесла мгновенное облегчение.
«Есть хочешь? Не вздумай отнекиваться, тебе необходимо позавтракать. Шульдих!» - позвал оракул.
«Да иду я уже, иду!» – на пороге возник Шульдих, обряженный в фудзимиевский ситцевый фартучек; его желтая банданка выглядела как кружевная наколка горничной, вполне себе в образе, так что Ран не сумел сдержать смешок. «В общем, я ушел готовить завтрак, - со значением произнес телепат. – Готовить я буду долго, очень долго! И появлюсь только тогда, Брэдли, когда ты меня позовешь. Усек?»
«Шульдих, и что бы я без тебя делал!» - нервно рассмеялся Кроуфорд.
Дождавшись, пока они остались вдвоем, Кроуфорд сказал:
«Знаешь, Фудзимия, о чем я мечтал все это время, с той самой минуты, как уложил тебя на землю на крыше того самого небоскреба? Я мечтал сунуть твое красивое высокомерное лицо праведника в подушку и оттрахать тебя, жестоко оттрахать, пока ты не начнешь скулить! Я постоянно сталкивался с тобой на миссиях, и с каждым разом это желание крепло, а ты, ты ведь даже не смотрел в мою сторону, как бы я перед тобой не изгалялся, чертов ты самурай!»
Абиссинец молчал и слушал, и на лице его было написано совершенно непередаваемое выражение – смесь гнева, смеха, удивления и даже некоторого самодовольства.
«Но знаешь, после того, как я встретил тебя в последний раз, моя мечта несколько поменяла свое … э-э-э… оформление. Я думаю, что сегодня она осуществится, даже если ты поначалу будешь против, Фудзимия!»
Сказав все это, Брэд намотал на кулак рубиново - красную косу и запрокинул голову Абиссинца, открывая беззащитное горло. Удерживая рвущийся из самой души ликующий рык, оракул приник к этому горлу, оставляя на нем метки поцелуев, упиваясь своей долгожданной властью над этим телом. Когда он, удивленный отсутствием ожидаемой реакции на насилие, смог оторваться от своего занятия, чтобы заглянуть в лицо своей жертве, то увидел, как аметистовую радужку затапливает зрачок, и взгляд из-под опущенных век становится шальным и развратным; как Абиссинец, вместо того, чтобы вырываться из уютной ловушки, образованной сомкнутыми руками Кроуфорда, облизывает губы и тянется к нему, шепча : «А почему я должен быть против? Сукин ты сын, Брэд, сделай это уже, и хватит трепаться попусту!»
И тогда время потеряло свое значение. И больше не было ничего, ни черного, ни белого, ничего, кроме тела под ним, щедрого на ласки, и прикосновений, дарующих тепло, смешанное с болью. Абиссинец отдавался с той же страстью, с которой нападал – безоговорочно, безудержно, весь и без остатка. Вряд ли кто-нибудь мог узнать сейчас в этом распаленном страстью мальчишке, стонущем, комкающем в пальцах простынь, впускающем внутрь себя мужчину, всегда невозмутимого лидера Вайсс, имеющего заслуженную репутацию штатного морозильника. Кроуфорд уже потерялся в счете, сколько раз он смог кончить, а желание возникало снова и снова, при одном взгляде на распростертого под ним юношу. Наконец, в глаза ему бросилось кровавое пятно, резво растекающееся по свежим бинтам, и его как будто разом окатили из бочки с ледяной водой.
«Какого черта ты молчишь, идиот! У тебя рана открылась!»
«Тоже мне, новость!» - Абиссинец с блаженной улыбкой закрыл глаза и собрался уже уснуть, но Брэд жестоко его растормошил.
«Погоди спать, придурок! Вот сделаю перевязку, еще Шульдих приготовит поесть, тогда спи, сколько влезет! Шульдих!»
«Шине, Кроуфорд!»
«Какого хрена вопишь! У меня все готово!» - синхронно высказались оба.
«Ладно, ладно, я все понял, - примирительно сообщил Кроуфорд своему любовнику. – Когда-нибудь, может, и убьешь, но сначала – перевязка и завтрак».
«Твоя взяла, но я страшно отомщу!» - раздраженно заявил Ран.
P.S
Вечером Абиссинец, повздыхав у зеркала, взял ножницы и отчекрыжил свою роскошную косу под самый корень. А потом мстительно швырнул ее в расположившегося на кровати, поджидающего своего любовника, Кроуфорда.
P.P.S
Но Кроуфорда это, увы, не остановило…
К О Н Е Ц
Задание было простым – Шульдих обычно называл такие «За хлебушком сходить», на что Кроуфорд снисходительно щурился и еще обстоятельнее просматривал вероятность неудачи, привычно не обращая внимания на колкости, отпускаемые напарником по адресу его параноидальной подозрительности.
«Сходить за хлебушком» на сей раз предполагалось к одному известному политику, в сейфе у которого хранилась некая папка, содержащая компромат на другого, не менее известного, политика. Пикантность ситуации была в том, что оба политика состояли в одной партии, жили в одном штате и даже с видимым удовольствием жали друг другу руки при неофициальных встречах. Папку эту необходимо было выкрасть и передать агенту нанимателя, пожелавшему остаться неизвестным; впрочем, как водится, вся эта история была прозрачной и грязной, как полиэтиленовая пленка отслужившего пять сезонов дачного парника, и не могла бы обмануть даже самого наивного простака, а уж Шварц отнюдь не были таковыми.
Итак, Кроуфорд, сцепив зубы, в который раз перед операцией пытался проверить, не является ли простое на первый взгляд задание той самой трясиной, которая легко расправляется с неосторожными путниками, но вероятности молчали, как рыба об лед!
Вероятности стабильно показывали невнятную картинку ночной трассы, с крестящими черный асфальт высверками фар, да смятые, сомнительной свежести, простыни ночного отеля. Одно из видений, настырно врывающихся в эту скучную череду, заставило Кроуфорда болезненно скривиться – вечно невозмутимый самурай, оставленный в далекой Японии, взволнованно кричал что-то ему в лицо, немилосердно тряся за плечи, и встревоженный его взгляд резанул оракула по больному месту; ощущения были сродни тем, что испытываешь, отдирая присохшую было корочку с разбитой коленки – острый, щемящий под ложечкой страх, смешанный с облегчением оттого, что прошивающая мгновенно боль прошла также быстро, как и возникла. Оракул сознательно отмел эту ветку вероятности, отмел вместе с назойливым образом Рана Фудзимии, и постарался сосредоточиться на выполнении задания.
К пункту назначения они подъехали незадолго перед рассветом. Шульдих ловко вынырнул из машины и легкой походкой записного богатого бездельника направился к запертым воротам, ментально сканируя местность.
«Два охранника в караулке у ворот, двое внизу в доме, ха, вместо того, чтобы глаз не сводить с камер наблюдения, зависли на канале для взрослых! Брэд, а больше я никого не наблюдаю, дрыхнут, наверно!» - сообщил он.
«Действуй!» - кивнул Кроуфорд, потянувшись к кобуре и взвешивая в руке надежную тяжесть «глока», и Шульдих поспешно растворился в ночи.
Вскоре ворота поехали вверх, шурша в несмазанных пазах, и Кроуфорд заехал во двор через беспечно открывшийся проем. Шульдих выскочил из караулки, задорно блестя глазами и сжимая в карманах кулаки; адреналин бил из него ключом, как пузырьки из бокала шампанского. На ходу корректируя мысли бежавших к воротам охранников, живо жестикулирующих оружием вполне смертоносного вида, он кивнул Кроуфорду, мол, иди, займись делом, пока я тут работаю, и вновь перевел все свое внимание на любителей клубнички. Результат не заставил себя ждать – парни вдруг недоуменно заозирались вокруг, как будто внезапно забыли, зачем бежали, и встали как вкопанные. Оракул не стал досматривать представление до конца, а ломанулся в открытую входную дверь и бесшумной рысцой побежал вверх по лестнице, ибо кабинет с вожделенным сейфом располагался на втором этаже. Осторожно толкнув дверь, оракул вошел и огляделся. Даже в темноте было видно, что хозяин дома или не обладает креативным мышлением, или тщательно его скрывает от окружающих. Свет из окна мягко обрисовывал силуэт добротной дубовой мебели в классическом стиле – письменный стол, огромный, как мастодонт, занимал, казалось, все пространство комнаты, а над ним висело огромное полотно, изображавшее, по – видимому, хозяина кабинета в рыцарских доспехах и на фоне свежеубитого дракона. Острое крысиное личико, обрамленное венчиком седых волос, плохо гармонировало с прикрытым доспехами могучим телом. Издыхающий дракон на заднем плане выглядел печально, его полуприкрытые веками глаза выражали бессильный протест против такого притянутого за уши хеппи-энда. «Ну, раз уж не стоит ждать от жертвы оригинальности, значит и сейф должен располагаться в самом банальном месте!» - решил оракул, который почему-то далеко не все мог видеть в своих видениях, а потому полагался, в основном, на логику, которая обычно не подводит не только грамотных провидцев, но и завзятых шарлатанов.
Кроуфорд обошел вокруг стола и приподнял живописное полотно. Дракон злорадно подмигнул ему правым глазом и снова принял вид сдохшего от рахита цыпленка. Под картиной, легко отошедшей от стены, действительно обнаружился сейф. Подсвечивая крошечным фонариком, оракул немного поколдовал над замком, и торжествующе ухмыляясь, вытянул из железной коробки объемистую папку – предмет мечтаний заказчика.
Пустившись в обратный путь, пророк закрыл за собой дверь и вдруг прислонился к стене и сполз вниз, получив неслабую отдачу; так он, полностью лишенный сил, и просидел некоторое время, лишенный возможности двигаться. Пророческий дар тряс его, как Тузик грелку, меняя картинки в мозгу с такой скоростью, что Кроуфорд уже не мог толком понять, что же такое ему все время показывают.
«Что, Брэдли, словил пророческий трип?» - Шудьдих, встревоженный его длительным отсутствием, оказался рядом как нельзя кстати, помог ему подняться и довел до машины. Усадив патрона на пассажирское место, телепат категорически пресек на корню все попытки Кроуфорда сесть за руль. «Брэд, ты же меня знаешь, я с удовольствием дам тебе погонять в другой раз, а сам поеду как барин, развалясь и с банкой пива, но не сегодня, извини, когда тебя так колбасит! Я все же хочу жить, хоть у меня и такая опасная работа!»
Кроуфорд, зажмурившись, растирал виски, приходя в себя. Машина летела в Мидвилл, к заказчику. Оракул не хотел, чтобы эта взрывоопасная информация пробыла в его руках хоть на минуту дольше положенного времени; несмотря на то, что заказчик, по его собственным словам, отличался редкой гуманностью и настаивал на отсутствии жертв при операции, сам оракул не слишком доверял подобным патетическим высказываниям.
«Ну не томи, Оракул! - подзадорил Шульдих, выжимая из двигателя все, на что тот был способен. – Поделись конфеткой!»
«Да нет никакой конфетки, - устало отмахнулся Кроуфорд. – Так, ерунда одна!»
«Ну а все же? Что ж тебя тогда свалило?»
«Да вроде бы все шло, как и должно быть - мы безо всяких там непредвиденных обстоятельств приезжаем на место, отдаем папку, - и все, дальше полный провал! Какая-то дорога, дешевый мотель, я почему-то один, где нечистая сила носит в это время тебя, уж извини, не знаю, знаю только, что ты жив».
«Это радует! – прокомментировал Шульдих. – Что, и это все? Быть того не может!»
«Угадал, паршивец! – поморщился Кроуфорд. – Ты будешь смеяться, но мне упорно мерещится Абиссинец».
«Да уж, действительно, - фыркнул Шульдих, не отвлекаясь, впрочем, от дороги, - Я запрещаю тебе водиться с этим хулиганом, Брэдли, это для тебя неподходящая компания – он тебя плохому научит!» - назидательно заявил он и прыснул, сам не выдержав взятого нравоучительного тона.
«Идиот», - беззлобно выругался Оракул.
«Кто? Я!?» - возмутился Шульдих. – Я всем сердцем желаю добра этому черствому сухарю, а он…»
И Шульдих горестно покачал головой, давя на педаль акселератора.
«Хорошо, мамочка, я буду паинькой, только не угробь нас сей момент!» - с показным смирением пообещал Кроуфорд и улыбнулся.
Комната в придорожном отеле еще никогда не вмещала столько опасных людей одновременно. Представитель заказчика разместил свое тщательно охраняемое тело в самом дальнем углу, в кресле, руководя оттуда всей операцией. Шульдих своей неповторимо развязной походочкой, словно ищейка, прошелся по номеру; каждая секундная остановка рядом с очередным «пиджаком» с накачанной шеей означала тщательное ментальное сканирование «пиджака». «У них вообще нет мозгов, Брэдли, - пожаловался Шульдих, - эти ребята не думают. То есть совсем. Представляешь, какой феномен? Вот бы эскулапы из Розенкройц удивились!»
«Попробуй прорваться к «шишке» - предложил оракул. Шульдих плавно нацелился на дальний угол, но его тут же недвусмысленно оттерли к стене.
«Что за недоверие между союзниками? – обиделся телепат. - Ладно, я попробую отсюда!»
«Вы принесли ее?» - спросил наниматель, не тратя времени на приветствия.
«А наши деньги?» - в ответ спросил Кроуфорд.
«На вашем счету. Можете удостовериться». Ближайший «пиджак» протянул Кроуфорду ноутбук.
«Спасибо, у меня свой», - оракул нырнул в карман, и на него тут же уставились пистолетные дула.
«Ну нельзя же так нервничать, в самом деле!» - Кроуфорд успокаивающе улыбнулся и достал планшетник. Запрос о переводе денежных средств дал положительный ответ, и Оракул, позволив себе слегка расслабиться, протянул в ответ папку.
В этот момент мысленный вопль Шульдиха почти заставил оракула подскочить. «Беги! – надрывался напарник, - нас подставили! Суки!»
Неуловимым для постороннего глаза движением Кроуфорд успел выхватить «глок». Пистолет дважды плюнул маленькой, красиво упакованной смертью, расцветив груди нападавших абстрактными алыми пятнами. Шульдих, ловко маневрируя среди вооруженных до зубов убийц, взорвал мозг у пары охранников, попытавшихся заблокировать выход. Эти неудачники упали как подкошенные, их тела сотрясала крупная дрожь, уже посмертная, насколько можно было судить, из ушей и глаз шла кровь.
«Разбегаемся в разные стороны! – протелепатировал ему Кроуфорд, - встретимся дома!»
Он выскочил на автостоянку перед мотелем, и, ведомый интуицией, кинулся к невзрачной с виду тачке; интуиция не подвела - в замке зажигания обнаружился ключ. Машина рванула с места, и оракул с облегчением увидел, что в бензобаке полно горючего. Он взял курс на Тачвуд, чтобы потом свернуть на восток и на следующее утро, в крайнем случае, днем, быть дома. Дорога пружинила под колесами, все шло неплохо, но усталость начала брать свое: он не спал уже около суток, и время это было заполнено выполнением миссии и последующим спасением собственной жизни. Все это безмерно утомляло, в таком состоянии он не только не мог рассуждать правильно, но и пользоваться даром было опасно – неправильно истолкованное видение могло привести его на край гибели еще вернее, чем полное их (видений) отсутствие. Неоновая вывеска мотеля «Три поросенка», гостеприимно мигнувшая где-то на периферии сознания, ненавязчиво предложила Кроуфорду план дальнейших действий. Он резко остановил машину и задумался. Он точно видел эту вывеску на одной из вероятностных линий, и единственное, что мог сказать точно, это то, что данная ветвь не кончалась его гибелью в обозримом будущем. Что ж, раз так, то ему это вполне подходит, - решил оракул, и поплыл по течению.
Портье выдал ключ от номера, даже не потрудившись лишний раз улыбнуться клиенту, что вполне устраивало Оракула – каждая улыбка означала лишний взгляд, совершенно в этой ситуации ненужный. Кроуфорд поднялся в свой номер, закрыл дверь и рухнул на постель, не раздеваясь. Он еще дернулся руками к галстуку, желая все же освободиться хотя бы от этой части одежды, но так и не донес руку, провалившись в густое болото забытья. В этом болоте он барахтался какое-то время, отпихивая от себя настырного Фудзимию, который постоянно попадался ему на пути. Абиссинец отпихиваться упорно не желал, выскакивая отовсюду, как чертик из табакерки, яростно крича «Проснись! Кроуфорд, придурок, не спи!». Кроуфорд открыл глаза, желая во всеуслышание сказать все, что думает об интеллектуальных способностях того, кто будит его, Кроуфорда, ни свет ни заря после тяжелой работы, и тут же окунулся в удушливо – тревожную атмосферу. В его комнате сновали посторонние. Рука оракула рефлекторно дернулась к кобуре. Это движение было замечено, и на голову Кроуфорда обрушился удар, погасивший его сознание как электрическую лампочку. Второго удара, крушащего ребра, он уже не почувствовал.
2. Спасение утопающих – в соломинке из бамбука!
Ран Фудзимия возвращался с очередной миссии. Дело было простым – можно сказать, яйца выеденного не стоило. От таких простых дел Фудзимию прямо - таки тошнило лютиками! Надо было всего лишь выкрасть из сейфа бывшего бой-френда пачку любовных писем от некой особы, дабы эта пачка не попала в руки бой-френда актуального. Любительница эпистолярного жанра обещала хорошо заплатить, и у Рана не нашлось весомых аргументов отказать ей. Уставший от непрестанных попыток оправдаться перед самим собой, страдающий от укусов уязвленной гордости высококлассного убийцы, вынужденного заниматься розыском домашних хомячков, Абиссинец затормозил возле мотеля, привлекшего его внимание идиотским названием «Три поросенка».
«Как раз то, что надо», - язвительно усмехнулся Фудзимия и заглушил двигатель. Стоянка возле мотеля была почти пуста – всего две машины украшали собой этот пейзаж. Ран со вздохом потянулся, прикидывая, хватит ли у него сил доехать домой без остановки, или все же придется потратить время на сон в мотеле. Его вялым рассуждениям внезапно грубо помешали: входная дверь хлопнула, пропуская троих мужчин, тащивших на руках большой сверток, напоминающий очертаниями человеческое тело. Надо отдать справедливость нашему самураю – он раздумывал недолго, уязвленная последней миссией гордость куснула его сильнее, чем он мог бы вытерпеть, и, повинуясь этому укусу, Ран мягким движением выскользнул из машины. Незнакомцы не обращали на него никакого внимания, деловито занимаясь своим делом – открыли багажник и запихивали в него не желавший складываться пополам сверток. Рану пришлось подойти вплотную, прежде чем на него отреагировали злобными взглядами.
«Вам помочь? – заботливо предложил Фудзимия. – Я вижу, вы никак не справитесь!»
«Ну ты … Тебе жить надоело?!» - новоявленные биндюжники от неожиданности не могли найти правильное место, куда послать назойливого доброхота, а тот, как ни в чем не бывало, ленивой походкой приближался к ним. Сверток в руках этих достойных людей начал подавать признаки жизни, ситуация срочно требовала разрешения. Один из незнакомцев выхватил оружие, и маленькое отверстие пистолетного дула змеиным глазом уставилось Рану в лицо. «Наконец-то» - ухмыльнулся Абиссинец, и с непостижимой быстротой нырнул вперед, разворачиваясь в прыжке и толкая вооруженного человека на капот машины. Тот упал головой в открытый багажник; мимоходом нанесенный удар кулаком, опустивший крышку багажника поперек его тела, сразу перевел баланс сил на одно очко в пользу Фудзимии. Оставшиеся противники выронили глухо застонавший сверток на асфальт и приготовились обороняться, шаря по карманам в поисках всего, чем можно было бы сдержать этого ненормального, лезущего не в свое дело, японца, но Ран не дал им такой возможности. Пара полновесных ударов в энергетический центр достойно завершили дело. Пока горе - похитители корчились на земле рядом со своим четырехколесным другом, Абиссинец кинулся к похищенному. Выхватив нож, он быстро рассек плотную тряпку, спеленавшую похищенного человека по рукам и ногам, и тут взгляд его, наткнувшийся на лицо спасенного, выразил целую гамму противоречивых эмоций, начиная от злорадного удовлетворения и заканчивая простым человеческим волнением.
«Эй, Кроуфорд! – Ран тряс его за плечи, - ты жив? Как ты? Куда тебя везти, черт бы тебя побрал?!»
Кроуфорд с усилием приоткрыл глаза; его веки мужественно сопротивлялись насилию, но не такой человек был Ран Фудзимия, чтобы не настоять на своем. Поэтому Оракул подчинился, с содроганием узрев, наконец, свое прекрасное видение во плоти, и простонал:
«О! Фудзимия! Давно не виделись! Кстати, тебе очень идет эта коса! Не вздумай менять прическу…» - и отрубился уже надолго. Ран поморщился, подхватил падающего Кроуфорда и перебежками понес его к своей машине. Поскольку он понятия не имел, куда везти свою неожиданную находку, то решил оказать гостеприимство раненому экс - врагу.
Кроуфорд очнулся в маленькой, по американским меркам, комнате. Голова болела так, что казалось, в нее вживлена граната и кто-то уже выдернул чеку. Глаза резало от боли, взгляд упорно не желал фокусироваться на чем бы то ни было.
«Очнулся?» - в опустившемся к нему сверху лице оракул с удивлением узнал Фудзимию.
«Это все же ты, Абиссинец? А я так надеялся, что это просто бред», - саркастически скривился оракул.
«Ну прости, что не оставил тебя там, где нашел» - холодно заявил Ран.
«Прости. Кажется, у меня сотрясение мозга, вот и несу всякую чушь» - своевременно извинился Кроуфорд.
«Хн. Я и не ожидал от тебя ничего другого! – поморщился Фудзимия. - Есть еще какие-нибудь раны?»
«Может, ребро? Бок болит. – неуверенно предположил оракул. – Меня приложили по голове, а что потом - сам не помню - выключился».
«Тогда раздевайся, буду тебя осматривать и лечить» - и Ран потянул с плеч приумолкшего от такой наглости Кроуфорда пиджак. Подавив сопротивление в зародыше, он преуспел, и теперь осматривал своего заклятого друга на предмет разных мелких травм, при таком образе жизни считающихся чуть ли не бытовыми. Посиневший правый бок сигналил о сильном ушибе, как минимум, либо о сломанном ребре. Наконец, придирчиво выяснив симптоматику, сломанное ребро было отметено согласными усилиями обоих – и пациента, и доктора. Приложив лед к синюшному оракульскому боку, и проигнорировав гневное шипение пациента, Ран аккуратно вкатил ему укол анальгетика и с чистой совестью отправился спать. Поскольку в квартирке, кроме кухоньки и занятой уже Кроуфордом спальни, комнат не имелось, Абиссинцу пришлось довольствоваться расстеленным в другом углу комнаты матрасом. Впрочем, ему было не привыкать. Совершенно измотанный давешними приключениями, Ран натянул на себя легкое одеяло и провалился в сон, похожий на беспамятство.
Очнулся он довольно скоро, разбуженный тихими стонами, доносившимися со стороны кровати. Не веря своим ушам, Абиссинец еще немного полежал, прислушиваясь, но потом его прославленное человеколюбие взяло верх и он, покинув свой импровизированный футон, подкрался к спящему Кроуфорду. Оракулу было плохо. Он бредил, не переставая, его голова беспрестанно моталась по подушке, не находя покоя. Ран присел рядом и осторожно потряс Кроуфорда за плечо.
«Эй, проснись! Слышишь? Это просто сон, Кроуфорд! Ну, проснись же!»
Оракул открыл слезящиеся глаза. «Больно, - выдохнул он.- Голова болит!»
Ран, не думая ничего худого, положил холодную ладонь ему на лоб, утихомиривая боль.
«Вот-вот, Абиссинец, так хорошо! Так и держи!» - Кроуфорд благодарно вздохнул и закрыл глаза, но через минуту завозился снова.
«Ран, ты же не можешь просидеть так всю ночь?»
«Хн!»
«Ну, я так и понял! А давай по-другому. Ложись рядом, и положи руку мне на голову! Нет, правда, у меня так голова болит, а когда ты делаешь вот так, то я даже уснуть смогу, наверное!»
Мучимый противоречивыми чувствами, и так и не сумев определить, которое из них доминирует, Ран вытянулся на кровати, старательно отодвигая все точки своего тела от оракула, и положил ладонь ему на лоб. Лоб был горячий и сухой, как при температуре. «Надо бы температуру померить» - проскочила мысль, но вскоре она как-то померкла, вытесненная сонливостью и ощущением живого тепла рядом. Ран задремал, тем здоровым легким сном, после которого встаешь полностью отдохнувшим, как будто заново родившимся. Оракул с изумлением понял, что невыносимая головная боль, плохо поддававшаяся даже обезболивающему, вдруг куда-то рассеялась, а на ее место пришло умиротворение. Почти бессознательно, уже пребывая в полусне, Кроуфорд притянул к себе сонного Абиссинца и улегся на его плечо. Ран что-то пробормотал во сне и обхватил плечи оракула рукой, еще плотнее прижимая его к себе. Это не вызвало со стороны Кроуфорда ни малейшего отторжения, напротив, он с удовольствием уткнулся носом в шею беспомощного Рана и втянул его запах. Абиссинец пах умопомрачительно – его собственный одуряющее сексуальный запах смешивался с запахом кожи, немного - пороха, чуть-чуть – ванили и кофе. Пользуясь случаем, Кроуфорд потерся носом о так понравившееся ему место на шее Абиссинца, и, чуть не замурлыкав от избытка чувств, заснул.
Наутро Ран, проснувшись, почувствовал, как что-то довольно тяжелое пригвоздило его к кровати. Слегка потрепыхавшись с закрытыми глазами под этим грузом, он все же был вынужден их открыть, и, проделав эту процедуру, уперся взглядом в физиономию оракула, умиротворенно посапывающего у него на плече.
«Что за нафиг!» - мысли Рана выразились в недвусмысленном - «Кроуфорд, шине!» - высказанным вслух тоном, которому могла бы позавидовать болотная гадюка. Кроуфорд зашевелился, даже сквозь сон потрясенный интенсивностью шипения в нотках голоса Абиссинца, но глаз не открыл, легкомысленно надеясь, что пройдет само. Не прошло, гневный Фудзимия стряхнул голову Кроуфорда на постель, но, к собственному ужасу, с места сдвинуться так и не смог, капитально прижатый к кровати мускулистой оракульской ногой.
«Кроуфорд, ты что, головой треснулся, совсем страх потерял!» - гневно возопил Абиссинец, с испугом почувствовавший, как трещит по швам его имидж безнадежного холодильника.
«Ага, - лениво ответствовал тот, приоткрывая тигриный, золотистого оттенка, глаз. - Треснулся! Как будто ты не в курсе! И вообще, меня зовут Брэд. Уяснил?»
«Ладно, Брэд! – с отвращением произнес Фудзимия. – Выпусти меня быстро! Пожалуйста» - чуть помедлив, добавил он.
«Ну вот прям не могу отказать, когда ты так просишь!» - самодовольно ухмыльнулся оракул и ослабил хватку своих конечностей.
«Судя по твоей хватке, ты не болен, а скорее прикидываешься», - пробурчал Ран, поспешно ретируясь в сторону своей одежды и напяливая ее на себя строго как попало, но зато в короткие сроки. Ворча себе под нос что-то о коварстве некоторых представителей неблагодарного человеческого племени, он спешно удалился на кухню готовить завтрак, и вскоре аромат яичницы с беконом и помидорами наполнил все помещение, заставив даже сотрясенного мозгом Кроуфорда глотать слюни. Минут через десять Ран появился в спальне с подносом, на котором стояла тарелка с яичницей и чашечка кофе. Раздраженно сунув это свидетельство своего доброго характера оракулу в руки, он прошипел что-то о том, что в этой долбаной квартире надо кому- то и работать, и с удовольствием хлопнул входной дверью.
Оставленный без присмотра Кроуфорд немедленно ощутил новый приступ головной боли, заставивший его покинуть свое ложе и приступить к поискам лекарства. Методично перерыв все, оказавшиеся в зоне досягаемости, шкафчики и полочки, он так увлекся обыском, что уже сам забыл, зачем, собственно, все это начал. К своему сожалению Брэд не нашел ничего интересного, того, что можно было назвать частичкой личной жизни Рана Фудзимии, только несколько фотографий, из которых две были старые, где малышка Ая-тян стояла, крепко ухватившись за руку старшего брата. Ран, совсем еще мальчишка, упрямо сжал губы, будто уже в то время давая страшную клятву защищать свою сестру, чего бы это не стоило. На двух других карточках были сфотографированы Вайсы в полном составе. Ёдзи, весело скалящийся в объектив, обнимал насупленного Рана, прижав его спиной к себе, Оми в своих шортиках и белых носочках улыбался задорно, приветственно махая рукой, Кен, немного в стороне, стоял, скромно потупившись.
Все, что Абиссинец любил в этой жизни, оказывается, после всех перенесенных испытаний, теперь этой самой жизни не касалось вообще. Ая-тян училась за границей, Ёдзи нашел свое счастье, отдав взамен собственную память, Кен тренировал малолеток для «Джей Лиги», а Оми занялся бизнесом своих зловещих родственничков. Что-то неприятно заскребло оракула с левой стороны груди. Сожаление? Сочувствие? Сострадание? Он торопливо положил фотоснимки на место и лег. Виски пульсировали такой болью, что по сравнению с ней боль в отбитом боку почти не чувствовалась. Все же ему удалось задремать, и он проспал до прихода хозяина квартиры.
«Я, конечно, тебя не упрекаю, - ядовито начал Ран за ужином, - но не могу понять, каким образом им удалось взять тебя в плен? Ты ж оракул, мать твою, как же это ты просчитался?»
«И на старуху бывает проруха! – наставительно произнес Брэд. – К тому же, если бы не это досадное происшествие, мы с тобой не встретились бы!»
«Надо же, какая была бы потеря!» - фыркнул Абиссинец.
«Для меня – да, - признался оракул. – Можешь мне не верить, но я, правда, рад тебя видеть, Ран!»
«Соскучился, значит! – протянул Фудзимия. – А как же твои партнеры по команде?»
«Фарф ушел, представляешь, он нашел любовь всей своей жизни и свалил в синюю даль!»
«Что?!!»
Вид Абиссинца, потрясенного до глубины души так, что с него схлынула его всегдашняя маска надменного безразличия, доставил оракулу чистую, ничем не замутненную радость. Он позволил себе немного полюбоваться этим зрелищем – (румянец на щеках, заблестевшие глаза, приоткрытый рот), прежде чем продолжил.
«А Наги теперь работает с вашим Мамору, ты не знал? Со мной остался только Шульдих.»
«Вот как! – Абиссинец взял себя в руки. – Шульдих! А ты пытался связаться с ним после миссии?»
«Конечно, - пожал плечами Кроуфорд, - но в моем теперешнем состоянии это доставит только лишнюю головную боль. Придется тебе, Абиссинец, еще немного потерпеть мое присутствие».
«А вы не пробовали пользоваться мобильной связью?» - саркастически предложил Ран.
«Нет. Видишь ли, если в команде имеется такой телепат, как Шульдих, то зачем нужны мобильники? - не моргнув глазом, соврал оракул. - По мобильнику можно отследить владельца, зачем же палиться лишний раз?»
3. Как окучить розу.
Кроуфорд долго лежал в темноте, ожидая, когда стихнет проклятая головная боль. Тщетно. Доведенный до ручки, он, наконец, не выдержал.
«Фудзимия-сан!» – требовательно позвал он, ухмыльнувшись, несмотря на боль, когда с расстеленного подле матраса поднялась взлохмаченная голова и дико посмотрела в его сторону.
«Фудзимия-сан, будьте так любезны, займите свое место!» И похлопал рукой по кровати рядом с собой.
«Кроуфрод, что ты себе позволяешь!» - ответный гневный рык вызвал на губах оракула легкую усмешку. Дразнить разъяренного Абиссинца было интересно, как будто идти по краю пропасти – и адреналин подскакивает, и в то же время знаешь, что это вполне безопасно, по крайней мере, пока сам не решишь шагнуть вниз.
«Ран, - осторожно продолжил Кроуфорд, - видишь ли, у меня снова болит голова. Почему-то боль проходит в твоем присутствии. Ты же не хочешь, чтобы спасение моей никчемной, с твоей точки зрения, жизни, провалилось только из-за того, что ты боишься посягательств на свою невинность?»
Невнятное бормотание, сильно смахивающее на приглушенную ругань, приблизилось к кровати. Брэд повернул голову. Раздраженный Фудзимия упал рядом с ним на кровать. Почти распустившаяся коса мешала ему улечься, не наступив при этом локтем на собственные волосы. Заранее забавляясь от предстоящей реакции на свои действия, Кроуфорд прижался к спине Абиссинца, крепко обняв его поперек груди, и уткнулся лицом в винно-красную макушку.
«Без глупостей!» - голос Рана был хриплый и не такой суровый, каким бы должен быть, судя по обстоятельствам.
«Ты же не станешь бить раненого, безоружного, да еще спасенного тобой собственноручно человека?» - страстно выдохнул Кроуфорд.
Фудзимия промолчал, судя по всему, пытаясь притвориться спящим. Брэд улыбнулся, и так и уснул, с довольной улыбкой во всю физиономию.
Утро выдалось странным для Абиссинца. Начать с того, что он едва сумел приподнять голову от подушки – отросшие почти по пояс волосы намертво заблокировал вольготно разлегшийся на них Кроуфорд. Кое-как освободившись, Ран перешел к следующей точке фиксации собственного тела; руки оракула, одна из которых качественно удерживала его поперек туловища, а вторая, в то же время, бесстыдно проникла под резинку его пижамных штанов, всю ночь бережно лелея самое святое и драгоценное, никак не хотели покидать нагретое за ночь место. Наконец, Ран, мысленно застонав и послав на голову спасенного Шварца град не слишком пристойных пожеланий, выпутался из этой недвусмысленной ситуации и покинул гостеприимные объятия Кроуфорда.
Как только разозленный Абиссинец скрылся в ванной, оракул позволил себе тихонько рассмеяться и сладко потянулся всем телом. Организм явно шел на поправку, от головной боли не осталось и следа, а ушиб, по сравнению с тем, что доводилось пережить наемному убийце, не стоил даже упоминания.
«Брэдли, ты живой?» - взволнованный голос, звавший оракула, принадлежал, несомненно, Шульдиху.
«Живой я, правда, слегка подраненный», - ответил ему Кроуфорд.
«Ну ты даешь! Это, вообще-то, свинство – так себя вести! Я тут места себе не нахожу, зову, понимаешь, третий день, а ты где-то прохлаждаешься!» - возмутился телепат.- «Живо говори, где ты!»
«Я бы сказал, - задумчиво протянул оракул, - но боюсь, что ты приедешь и испортишь мне всю игру!»
«Так у тебя там интересно? – оживился рыжий. – Слушай, ну скажи, куда ехать, обещаю, я буду паинькой, ты меня не узнаешь!»
«Ладно, лови адрес! Только смотри, я хочу побыть здесь еще немного. Помешаешь – убью!»
«Ого! Так высоки ставки? Ну хоть намекни, что произошло-то? У кого гостишь?» - заволновался Шульдих.
«Извини, но нет - тогда сюрприза не получится! – загадочно заявил Брэд. - Все, пока, мне несут завтрак! И вообще, у меня сильное сотрясение мозга, и я почти что при смерти!»
Ран привычно готовил завтрак, ловко управляясь на кухне. Готовить он любил, вся эта будничная работа давалась ему на диво легко; живя в «Конеко», он частенько брал на себя обязанности домашней хозяйки. Так что теперь, когда ему пришлось вновь ухаживать за кем-то еще, кроме себя, он испытывал чуть ли не признательность. Жизнь снова обретала подобие смысла. Он развел тесто и налил масла на три сковороды. Ран решил побаловать своего раненого постояльца блинчиками. Пока он справлялся с плюющимся, кипящим в масле тестом, улыбка не сходила с его лица. В самом деле, этот непривычный Кроуфорд, капризничающий, требовательный, как будто имеет на это право, Кроуфорд, прикрывающийся болезнью, когда и так ясно, что степень его заболевания, мягко говоря, сильно преувеличена, Кроуфорд, прижимающийся к нему ночами, был забавен. Он был интересен, он возбуждал любопытство, и, чего греха таить, просто возбуждал. Всю эту ситуацию следовало тщательно обдумать, но не сейчас и не здесь, когда всей кожей ощущается присутствие в доме этого мужчины.
Ран прошел в спальню, забыв надеть на лицо свое обыкновенное невозмутимое выражение, и Кроуфорд, увидев эту мечтательную улыбку, чуть не поперхнулся. Прожженный циник смутился и уставился в пол.
«Вот, я принес тебе завтрак» - поднос с румяной благоухающей стопкой блинов, щедро посыпанных сахарной пудрой, оказался под носом у оракула, вынуждая его поднять глаза.
«Спасибо» - все, что он смог протолкнуть через гортань, встретив упорный взгляд аметистовых глаз, взгляд, исполненный сожаления о чем-то несбыточном.
«Я схожу, куплю чего-нибудь к обеду» - Ран торопливо отвел глаза, и вскинулся, услышав требовательный звонок.
«Кто-то пришел» - машинально прокомментировал он.
«Открой» - также машинально отозвался Кроуфорд.
На пороге стоял Шульдих. При виде Фудзимии, экипированном в передник в мелкий розовый цветочек, телепат слегка опешил и лишился дара речи, но ненадолго.
«Абиссинец! Здорово, вражина! – радостно завопил Шульдих. – Ого! Ты косу отрастил!»
«Да что ж вам всем далась моя коса!» - возмутился Ран.
«Как это – что далась? – искренне изумился Шульдих. – А ты обиделся, что ли? Зря, между прочим, тебе идет! Ну, примерно так же, как этот фартучек!» - он радостно заржал, проигнорировав свирепый взгляд Абиссинца. Правда, тот сразу успокоился и снова напялил свой покерфейс – сказывалась практика общения с паранормами вообще и с Шульдихом в частности.
«Ты явился за Кроуфордом» - безо всякого выражения, утвердительно сказал Фудзимия.
Шульдих растерянно глянул на босса. Тот скорчил в ответ зловещую рожу. Почему-то ни один из них не сообразил прибегнуть к мысленной речи.
«А! Не, я так, мимо проходил! – спохватился телепат. – Решил проверить, как там Брэдли, понимаешь… Мне лично кажется, что он еще не совсем транспортабелен!»
«Хн!» - буркнул Ран. Развернулся и вышел за дверь, озабоченный лишь тем, чтобы спрятать рвущуюся на лицо улыбку.
«Чего это у вас тут происходит-то? – растерянно спросил Шульдих, - Ты вздумал охмурить Абиссинца?»
Кроуфорд утвердительно кивнул и расплылся в довольной улыбке.
«Ого! – развеселился рыжий. – Брэдли, я ушам не верю! А знаешь, я, конечно, его не читал, но сдается мне, он рад до смерти, что я тебя не заберу!»
И тут оракула накрыло. Видение было ошарашивающей интенсивности, откуда следовало, что реализуется оно незамедлительно. «Шульдих, беги за Раном, - выдавил он, держась за раскалывающуюся голову. – Там те недобитки, выследили нас, суки!»
«Ран то, да Ран се, все, сбрендил оракул, спекся на своем Абиссинце»! - ворча себе под нос, Шульдих стартанул из двери, как заправский спринтер, вылетел из подъезда и свернул налево, в маленькую темную улочку, куда гнала его интуиция. Он успел вовремя – Ран молча отбивался от двоих, вооруженных ножами, типов, неуклюже придерживая повисшую неподвижной плетью левую руку. «Ты ранен? Продержись еще чуть-чуть, сейчас я сделаю им снос башки» - телепатировал Шульдих.
Через минуту на месте битвы остались только два неподвижных тела. Шульдих, подставив плечо шатающемуся Рану, почти поволок его домой. «Да двигайся уже, а то Брэд там с ума сходит!» - ворчал он, едва переставляя ноги под тяжестью Абиссинца.
Когда они ввалились в квартиру, Кроуфорд еле сдерживал волнение. Несмотря на то, что телепат успел его успокоить, он должен был убедиться собственными глазами в том, что друзья не пострадали. При виде бледного Фудзимии, с лихорадочно блестящими глазами отбивающегося от опеки Шульдиха и рвущегося в ванную, чтобы самостоятельно заняться своими ранами, он едва сдержал вздох облегчения.
«Фудзимия, стоять! - устало распорядился он. – Пойдем, я тебя перевяжу. Считай, что я просто отдаю долг, если тебе так спокойнее».
Он помог Фудзимии раздеться, усадил его на краешек ванны и осмотрел. Рана была чистая, лезвие ножа прошило мякоть плеча аккуратно, как по заказу, так что оракул, особо не церемонясь, принялся накладывать шов. Потом он смазал рубец мазью и, позвав на помощь Шульдиха, увлек почти обеспамятевшего Рана в спальню и опустил его на кровать.
«Какого черта, Кроуфорд! Положи меня на место!» - простонал несгибаемый Фудзимия.
«Я с Кроуфордом в одну кровать не лягу, и не надейся! – категорически заявил Шульдих. – Это противоречит корпоративной этике; видишь ли, я не сплю с начальством! И вообще, вы, как два калеки, будете спать рядом, чтобы мне, единственному здоровому, было удобно за вами ухаживать!»
«Я впечатлен твоими моральными ценностями, - заметил Брэд, - но он тебя уже не слышит, уснул!» Он с непередаваемой нежностью сгреб пискнувшего во сне Абиссинца в охапку и накрылся вместе с ним одеялом.
«Чего только не сделаешь ради друга!» – во всеуслышанье заявил Шульдих, и с отвращением посмотрел на расстеленный матрас .
4. Жертвенная коса.
Абиссинцу было уютно и тепло, пока он спал, но стоило ему открыть глаза, как рана сразу же напомнила о себе тянущей, как будто жующей всю руку, болью. Он невольно застонал, и тут же над ним склонилось встревоженное лицо оракула.
«Больно? Погоди, сейчас сделаю укол», - и тонкая игла, прошив вену, принесла мгновенное облегчение.
«Есть хочешь? Не вздумай отнекиваться, тебе необходимо позавтракать. Шульдих!» - позвал оракул.
«Да иду я уже, иду!» – на пороге возник Шульдих, обряженный в фудзимиевский ситцевый фартучек; его желтая банданка выглядела как кружевная наколка горничной, вполне себе в образе, так что Ран не сумел сдержать смешок. «В общем, я ушел готовить завтрак, - со значением произнес телепат. – Готовить я буду долго, очень долго! И появлюсь только тогда, Брэдли, когда ты меня позовешь. Усек?»
«Шульдих, и что бы я без тебя делал!» - нервно рассмеялся Кроуфорд.
Дождавшись, пока они остались вдвоем, Кроуфорд сказал:
«Знаешь, Фудзимия, о чем я мечтал все это время, с той самой минуты, как уложил тебя на землю на крыше того самого небоскреба? Я мечтал сунуть твое красивое высокомерное лицо праведника в подушку и оттрахать тебя, жестоко оттрахать, пока ты не начнешь скулить! Я постоянно сталкивался с тобой на миссиях, и с каждым разом это желание крепло, а ты, ты ведь даже не смотрел в мою сторону, как бы я перед тобой не изгалялся, чертов ты самурай!»
Абиссинец молчал и слушал, и на лице его было написано совершенно непередаваемое выражение – смесь гнева, смеха, удивления и даже некоторого самодовольства.
«Но знаешь, после того, как я встретил тебя в последний раз, моя мечта несколько поменяла свое … э-э-э… оформление. Я думаю, что сегодня она осуществится, даже если ты поначалу будешь против, Фудзимия!»
Сказав все это, Брэд намотал на кулак рубиново - красную косу и запрокинул голову Абиссинца, открывая беззащитное горло. Удерживая рвущийся из самой души ликующий рык, оракул приник к этому горлу, оставляя на нем метки поцелуев, упиваясь своей долгожданной властью над этим телом. Когда он, удивленный отсутствием ожидаемой реакции на насилие, смог оторваться от своего занятия, чтобы заглянуть в лицо своей жертве, то увидел, как аметистовую радужку затапливает зрачок, и взгляд из-под опущенных век становится шальным и развратным; как Абиссинец, вместо того, чтобы вырываться из уютной ловушки, образованной сомкнутыми руками Кроуфорда, облизывает губы и тянется к нему, шепча : «А почему я должен быть против? Сукин ты сын, Брэд, сделай это уже, и хватит трепаться попусту!»
И тогда время потеряло свое значение. И больше не было ничего, ни черного, ни белого, ничего, кроме тела под ним, щедрого на ласки, и прикосновений, дарующих тепло, смешанное с болью. Абиссинец отдавался с той же страстью, с которой нападал – безоговорочно, безудержно, весь и без остатка. Вряд ли кто-нибудь мог узнать сейчас в этом распаленном страстью мальчишке, стонущем, комкающем в пальцах простынь, впускающем внутрь себя мужчину, всегда невозмутимого лидера Вайсс, имеющего заслуженную репутацию штатного морозильника. Кроуфорд уже потерялся в счете, сколько раз он смог кончить, а желание возникало снова и снова, при одном взгляде на распростертого под ним юношу. Наконец, в глаза ему бросилось кровавое пятно, резво растекающееся по свежим бинтам, и его как будто разом окатили из бочки с ледяной водой.
«Какого черта ты молчишь, идиот! У тебя рана открылась!»
«Тоже мне, новость!» - Абиссинец с блаженной улыбкой закрыл глаза и собрался уже уснуть, но Брэд жестоко его растормошил.
«Погоди спать, придурок! Вот сделаю перевязку, еще Шульдих приготовит поесть, тогда спи, сколько влезет! Шульдих!»
«Шине, Кроуфорд!»
«Какого хрена вопишь! У меня все готово!» - синхронно высказались оба.
«Ладно, ладно, я все понял, - примирительно сообщил Кроуфорд своему любовнику. – Когда-нибудь, может, и убьешь, но сначала – перевязка и завтрак».
«Твоя взяла, но я страшно отомщу!» - раздраженно заявил Ран.
P.S
Вечером Абиссинец, повздыхав у зеркала, взял ножницы и отчекрыжил свою роскошную косу под самый корень. А потом мстительно швырнул ее в расположившегося на кровати, поджидающего своего любовника, Кроуфорда.
P.P.S
Но Кроуфорда это, увы, не остановило…
К О Н Е Ц
@настроение: Как у слона при виде маленькой сдобной булочки!