Валерия прилетела через день после памятной ночи вызова. Респектабельный Вадим Георгиевич, для разнообразия уступивший слезным мольбам Маргариты Николаевны, встретил ее дочь в аэропорту и привез к матери на квартиру. Сашка едва успел увидеть сводную сестру перед тем, как она прочно и надолго засела в спальне с матерью. Парень сновал перед закрытой дверью, вздыхал, ерошил волосы и с завистью посматривал на невозмутимого Вадима, чей душевный покой, казалось, не мог бы нарушить даже локальный апокалипсис. К счастью, Сашка и не подозревал, какие бури скрываются за этим внешне непоколебимым фасадом. Давно и прочно поселившаяся в сердце колдуна змея вожделения с течением времени стала нагло поднимать голову, невзирая на место и текущие обстоятельства. Сашку пока спасала его невинность. Вадим Георгиевич, несмотря на всю свою дурную славу, не желал себе счастья ценой чужих слез и стыда. Пока что он следил за понравившимся парнем из-под полуопущенных век, упорно цепляя на лицо скучающий образ этакого денди с тросточкой, и млел от ломившихся в голову фантазий. Когда Валерия, наконец, покинула спальню и присоединилась к мужскому обществу, Сашка уже спекся от снедавшего его беспокойства. Девушка была задумчива и молчалива. Приветливо кивнув брату, она опустилась на диван и потребовала кофе.
- Ну? Что мать? - Сашка не собирался отступать. Сунув ей в руку чашку, он раздраженно уставился на сестру.
- Это правда, все, что мне тут наговорили? Ну, вся эта глупость про колдовство, это ведь просто бредни умалишенной?
Сашка молча принес осколок зеркала с впечатанным туда навеки отражением исписанной салфетки и протянул Валерии. Налюбовавшись ее округлившимися глазами, он отнял эту улику и победно ухмыльнулся.
- Как видите, правда, - подал голос Вадим Георгиевич. - И теперь вам придется решить для себя очень важную задачу, от которой зависит ваша дальнейшая судьба - принять ли такой дар, как колдовская сила. Она многое дает, эта сила, даже если вы не будете ею пользоваться, - у вас повысится интуиция, окрепнет память, вы навсегда забудете, что такое мокрый нос или больные зубы. Но за все приходится расплачиваться. Сами понимаете, чем.
- Что будет с мамой, если я откажусь? - Валерия крутила в руках чашку, уставившись в пол.
Вадим жестом усмирил взвившегося было парня.
- Плохо будет, еще хуже, чем сейчас. На моей памяти таких прецедентов не наблюдалось, правда, но чисто теоретически, если душа не может отлететь и привязана к разлагающемуся телу...
Валерию передернуло.
- Я так понимаю, что это мой долг, - проронила она, - а долги принято отдавать, я так воспитана. Что ж, я решилась! Готовьте там все, что полагается - колдовской котел, кровь невинных младенцев, клыки черных кошек!
- Ну зачем же так-то! Я люблю кошек, - иронично успокоил ее колдун. - Да не нервничайте вы так! Вот посмотрите на Александра, он же спокоен!
- Не каждый день сталкиваешься с чудесами, - мрачно извинилась девушка.
- Я тоже только неделю назад с ними столкнулся, а до этого жил себе спокойно! Никогда не думал, что буду желать смерти собственной матери. - Сашка мрачнел все больше с каждой минутой, приближающей его неминуемое расставание с матерью. Происходящее обрушилось на его больную от расстройства голову снежной лавиной, и, невзирая на лестное замечание колдуна, он едва удерживался от слез.
- Все, давайте отставим лирику, - Вадим Георгиевич жестко подавил Сашкины душевные терзания, сильно сжав ладонью его плечо. - Пойдем.
Маргарита Николаевна лежала, откинувшись на подушки, с выражением умиротоворения на исхудавшем лице.
От ее красоты не осталось почти ничего, бледная, под цвет простыней, с выцветшими глазами, она, тем не менее, ласково улыбнулась Сашке.
- Сынок, я не хочу, чтобы ты страдал, - прошептала она, - мы еще встретимся, вот увидишь! Я твердо знаю, после смерти все только начинается!
Вадим Георгиевич зажег свечи, множество свечей, уставив ими все горизонтальные поверхности, что были в спальне, и задернул тяжелые шторы. Комната осветилась живым светом, тени трепетали на стенах, изгибаясь в немыслимом танце. Повинуясь указаниям колдуна, Валерия опустилась на колени подле матери, взяла ее упавшие бессильно руки в свои, и тут все пришло в движение! Свечи поднялись в воздух и завертелись, стоя вертикально, как будто подхваченные лихим ветром, их пламя полыхнуло и слилось призрачным светящимся куполом, накрывшим всех находящихся в комнате, свет, разлившийся внутри купола, ослеплял, выделяя четкую границу, вне которой творилось что-то неописуемое. Там начиналось темное "ничто", в этом безвременьи бесшумно кружились какие-то бесформенные встрепанные силуэты, тянущие к световой границе жадные конечности и визжащие выше уровня слышимости от невозможности пробиться к этому теплу.
В это же время Сашка видел, как таял силуэт Маргариты Николаевны, исчезал, как будто стираемый гигантским ластиком карандашный набросок, а вокруг Валерии, напротив, сгущался воздух, прошиваемый крошечными яркими молниями. Запахло озоном, волосы девушки заколыхались, как живые, и поднялись кверху пушистым облаком. Наконец, ставшая полупрозрачной фигура матери растаяла полностью, свечи погасли и, дробно стуча, попадали на пол, подозрительное марево рассеялось, и Сашка понял, что плачет, беззвучно роняя на пол соленую влагу.
От Маргариты Николаевны осталась только ночная рубашка, брошенная на кровати, как змеиный выползок, да вмятина на подушке, и Сашка, упав на колени, долго вжимался щекой в эту вмятину, дрожа всем телом и всхлипывая, пока колдун не поднял его с пола и не увел на кухню, бережно обнимая за плечи.
Вторично потеряв единственного близкого человека на свете, (незнакомую сестру, живущую за океаном, можно было не брать в расчет), Сашка воспользовался приглашением Вадима Георгиевича и переселился к нему.
Но это уже совсем другая история!