Нет предела совершенству!
Враг осадил твой замок, защитники перебиты.
Нет спасенья.
Маленькая зарисовка.
Предупреждение - смерть персонажа.
Глухой звук доносится со стороны ворот. Эта пытка продолжается уже без
малого сутки. Воины Родрика Айвори, моего проклятого деверя, сменяют
друг друга у таранов каждые полчаса, вольно ж ему, с его-то войском! Мы
обескровлены, в крепости остались одни старики да дети, даже женщины,
те, что в расцвете сил, уже встретили свой последний час на стенах
замка, обороняя его от неприятеля.
читать дальше
Глухой звук доносится со стороны ворот. Эта пытка продолжается уже без малого сутки. Воины Родрика Айвори, моего проклятого деверя, сменяют друг друга у таранов каждые полчаса, вольно ж ему, с его-то войском! Мы обескровлены, в крепости остались одни старики да дети, даже женщины, те, что в расцвете сил, уже встретили свой последний час на стенах замка, обороняя его от неприятеля.
Непрекращающийся стук, как часовой маятник, отмеряет последние минуты наших жизней. Мы, кому не повезло погибнуть сразу, собрались в главном зале. Мы ждем, когда падут западные ворота, и в наш дом хлынут враги.
Холодно, сейчас ведь ранняя весна и с полей еще не сошел снег, но никто не тянется, чтобы растопить камин. Мы предельно собраны и готовы последовать за павшими защитниками, нашими отцами, мужьями и братьями.
Все мы одели наши лучшие платья, среди нас мать пекаря, замковая прислуга, маленькие дети - отпрыски кузнеца и гончара, юная жена ювелира. Мы равны теперь перед лицом будущего, которого у нас нет.
Треск, сменившийся нестройными воплями, говорит о том, что ворота, наконец, пали. Ждать осталось недолго.
Подавляю бъющий тело озноб и выпрямляюсь в кресле. Это почетное место, его занимал хозяин замка, мой муж, лорд Седрик Айвори; сидя в этом кресле, он карал и миловал, управлял делами и посылал на смерть. Сидя в этом кресле, он умер от тяжелых ран, до последней минуты своей жизни пытаясь найти выход и победить противника.
Волна нестройного рева движется от ворот в сторону залы - это ликующий вой победителей доносится до нас!
Вот в дверях показался передний отряд. Усталые, покрытые грязью мужчины; на них нет крови, потому что некому больше оборонять стены, они ломали ворота беспрепятственно, и лишь упрямые доски оказывали им сопротивление.
Увидев нас, кучку бесполезных стариков и беззащитных детей, они испускают крик и кидаются на нас, как дикие звери на добычу.
- Стоять, смерды! - я поднимаюсь с кресла, выпрямляюсь во весь свой немаленький рост. Как жаль, что у меня нет сил поднять меч своего мужа, что я не воительница из древних сказаний!
Мой уверенный голос производит нужное впечатление, и они останавливаются посреди зала, растерянные, безжалостно выдернутые из кровавой грезы. Взоры моих подданных останавливаются на мне с выражением безумной надежды; "не смейте, - хочется мне закричать во весь голос, - не смейте надеяться, несчастные!"
Ведь это только отсрочка.
Грохот уверенных шагов по каменному полу, и в дверном проеме появдяется он, сэр Родерик Айвори, младший брат моего мужа, и с этого дня - хозяин родового замка. Его доспех в беспорядке, голова обнажена, а на лице - мальчишеская счастливая ухмылка. Он быстрым шагом пересекает залу и останавливается напротив меня.
- Прикажите вашим людям выпустить пленников на свободу! - приказываю я безэмоционально.
- В этом вы вся, - он глумливо кланяется мне, - даже сейчас для вас дело - прежде всего, моя леди! А почему бы вам вначале не приветствовать меня, как положено?
Я молчу, я не дам ублюдку вовлечь меня в глупый, никому не нужный спор. Он протягивает руку, и я молниеносным движением выхватываю маленький кинжал и приставляю к своему горлу. Лезвие опасно холодит шею, одно неосторожное движение, и кожа охотно расступится перед настойчивой сталью. Острейший дамаск, подаренный мне Седриком, надеюсь, он успеет ослужить мне последнюю службу.
- Что это? - в серых глазах насмешливое изумление. - Вы решили порадовать своего господина спектаклем?
- Отпустите моих людей, - повторяю я, - иначе вам придется заниматься софистикой с моим трупом.
- Ну хорошо, кому они нужны, эти ваши люди! - он досадливо машет рукой. - Выведите их за ворота, и пусть убираются с глаз долой! Ну а теперь - к делу!
Я молчу, сейчас терпение - мой единственный козырь, хотя время работает против меня, ведь стоит только ослабеть моей руке, и мне нечего будет противопоставить этому отродью!
Между тем, его явно забавляет происходящее.
- Продолжим, моя леди, с того места, где мы закончили?
Его игривый тон заставляет волосы у меня на голове встать дыбом; такого страха я не испытывала с детства. Красивый голос звучит гадючьим шипением - можно сколько угодно следить за лежащей на камне змеей, и упустить момент, когда она кинется на тебя.
- Итак, я теперь ваш хозяин, миледи.
- Хозяин этого замка, - поправляю я, не успев прикусить язык. Все же он добился своего, втянув меня в беседу.
- Ваш хозяин, - подчеркивает он, - ибо ваша жизнь полностью в моей власти.
- Еще нет, - возражаю я, взглядом указывая на кинжал в моей руке.
- Может, договоримся, миледи? - он почти мурлычет. Низкий, с хрипотцой, голос вибрирует в ушах.
Я устала. Тонкая полоска стали, дающая мне право голоса, подрагивает в руке, пока незаметно, но надолго моих сил может не хватить. А как хочется жить, просто жить, дышать сладким воздухом, топтать ногами траву на лугу, смотреть в прозрачную голубизну неба!
- Почему? - спрашиваю я тихо-тихо, - Скажи мне, зачем все это? Объясни, а вдруг я сумею понять?
- Почему? - его улыбка похожа на мертвый оскал. - А знаете ли вы, миледи, каково это - быть младшим? Это все равно, что быть человеком второго сорта! Все внимание и надежды родителей доставались ему, Седрику, и как я не старался, я не мог превзойти его ни в чем. Но самое большое несчастье случилось однажды осенью, да вы помните, вы наверняка помните, когда в этот замок приехала его невеста, вы, миледи! Вы вошли в этот зал, и я умер тогда, да, миледи, я умер в тот момент, потому что вы улыбнулись моему брату, а я понял, что мне вы так не улыбнетесь никогда. После свадьбы я прокрался к вашему окну. Я все видел, моя леди, как вы занимались любовью, я был там в шкуре Седрика! Я вместе с ним целовал эти губы, его руками я обнимал это тело, вместе с ним я входил в это лоно. Обессиленный, я упал на землю, под окном, и не мог прийти в себя до рассвета. Наутро я ловил ваш взгляд, миледи, я хотел знать, почувствовали ли вы мое присутствие, но вы не замечали меня. Но теперь-то вы меня, наконец, заметите!
Да, я помнила. Я читала эти горячечные взгляды как открытую книгу, я чувствала их, как прикосновение, я знала, как велико желание этого юноши. Но я никогда не думала, насколько далеко он может зайти в своей жажде.
Направляю лезвие, совсем чуть-чуть, надавливаю, слегка увеличивая вес кинжала, легкая боль щиплет шею, ничего, скоро все кончится, теплая струйка побежала вниз, собираясь под шнурованным корсажем...
Ноги почему-то перестают держать, и кинжал, моя последняя надежда, выскальзывает из руки, Родерик некрасиво открывает рот, а я почему-то не слышу его голоса, почему-то...темно.
Нет спасенья.
Маленькая зарисовка.
Предупреждение - смерть персонажа.
Глухой звук доносится со стороны ворот. Эта пытка продолжается уже без
малого сутки. Воины Родрика Айвори, моего проклятого деверя, сменяют
друг друга у таранов каждые полчаса, вольно ж ему, с его-то войском! Мы
обескровлены, в крепости остались одни старики да дети, даже женщины,
те, что в расцвете сил, уже встретили свой последний час на стенах
замка, обороняя его от неприятеля.
читать дальше
Глухой звук доносится со стороны ворот. Эта пытка продолжается уже без малого сутки. Воины Родрика Айвори, моего проклятого деверя, сменяют друг друга у таранов каждые полчаса, вольно ж ему, с его-то войском! Мы обескровлены, в крепости остались одни старики да дети, даже женщины, те, что в расцвете сил, уже встретили свой последний час на стенах замка, обороняя его от неприятеля.
Непрекращающийся стук, как часовой маятник, отмеряет последние минуты наших жизней. Мы, кому не повезло погибнуть сразу, собрались в главном зале. Мы ждем, когда падут западные ворота, и в наш дом хлынут враги.
Холодно, сейчас ведь ранняя весна и с полей еще не сошел снег, но никто не тянется, чтобы растопить камин. Мы предельно собраны и готовы последовать за павшими защитниками, нашими отцами, мужьями и братьями.
Все мы одели наши лучшие платья, среди нас мать пекаря, замковая прислуга, маленькие дети - отпрыски кузнеца и гончара, юная жена ювелира. Мы равны теперь перед лицом будущего, которого у нас нет.
Треск, сменившийся нестройными воплями, говорит о том, что ворота, наконец, пали. Ждать осталось недолго.
Подавляю бъющий тело озноб и выпрямляюсь в кресле. Это почетное место, его занимал хозяин замка, мой муж, лорд Седрик Айвори; сидя в этом кресле, он карал и миловал, управлял делами и посылал на смерть. Сидя в этом кресле, он умер от тяжелых ран, до последней минуты своей жизни пытаясь найти выход и победить противника.
Волна нестройного рева движется от ворот в сторону залы - это ликующий вой победителей доносится до нас!
Вот в дверях показался передний отряд. Усталые, покрытые грязью мужчины; на них нет крови, потому что некому больше оборонять стены, они ломали ворота беспрепятственно, и лишь упрямые доски оказывали им сопротивление.
Увидев нас, кучку бесполезных стариков и беззащитных детей, они испускают крик и кидаются на нас, как дикие звери на добычу.
- Стоять, смерды! - я поднимаюсь с кресла, выпрямляюсь во весь свой немаленький рост. Как жаль, что у меня нет сил поднять меч своего мужа, что я не воительница из древних сказаний!
Мой уверенный голос производит нужное впечатление, и они останавливаются посреди зала, растерянные, безжалостно выдернутые из кровавой грезы. Взоры моих подданных останавливаются на мне с выражением безумной надежды; "не смейте, - хочется мне закричать во весь голос, - не смейте надеяться, несчастные!"
Ведь это только отсрочка.
Грохот уверенных шагов по каменному полу, и в дверном проеме появдяется он, сэр Родерик Айвори, младший брат моего мужа, и с этого дня - хозяин родового замка. Его доспех в беспорядке, голова обнажена, а на лице - мальчишеская счастливая ухмылка. Он быстрым шагом пересекает залу и останавливается напротив меня.
- Прикажите вашим людям выпустить пленников на свободу! - приказываю я безэмоционально.
- В этом вы вся, - он глумливо кланяется мне, - даже сейчас для вас дело - прежде всего, моя леди! А почему бы вам вначале не приветствовать меня, как положено?
Я молчу, я не дам ублюдку вовлечь меня в глупый, никому не нужный спор. Он протягивает руку, и я молниеносным движением выхватываю маленький кинжал и приставляю к своему горлу. Лезвие опасно холодит шею, одно неосторожное движение, и кожа охотно расступится перед настойчивой сталью. Острейший дамаск, подаренный мне Седриком, надеюсь, он успеет ослужить мне последнюю службу.
- Что это? - в серых глазах насмешливое изумление. - Вы решили порадовать своего господина спектаклем?
- Отпустите моих людей, - повторяю я, - иначе вам придется заниматься софистикой с моим трупом.
- Ну хорошо, кому они нужны, эти ваши люди! - он досадливо машет рукой. - Выведите их за ворота, и пусть убираются с глаз долой! Ну а теперь - к делу!
Я молчу, сейчас терпение - мой единственный козырь, хотя время работает против меня, ведь стоит только ослабеть моей руке, и мне нечего будет противопоставить этому отродью!
Между тем, его явно забавляет происходящее.
- Продолжим, моя леди, с того места, где мы закончили?
Его игривый тон заставляет волосы у меня на голове встать дыбом; такого страха я не испытывала с детства. Красивый голос звучит гадючьим шипением - можно сколько угодно следить за лежащей на камне змеей, и упустить момент, когда она кинется на тебя.
- Итак, я теперь ваш хозяин, миледи.
- Хозяин этого замка, - поправляю я, не успев прикусить язык. Все же он добился своего, втянув меня в беседу.
- Ваш хозяин, - подчеркивает он, - ибо ваша жизнь полностью в моей власти.
- Еще нет, - возражаю я, взглядом указывая на кинжал в моей руке.
- Может, договоримся, миледи? - он почти мурлычет. Низкий, с хрипотцой, голос вибрирует в ушах.
Я устала. Тонкая полоска стали, дающая мне право голоса, подрагивает в руке, пока незаметно, но надолго моих сил может не хватить. А как хочется жить, просто жить, дышать сладким воздухом, топтать ногами траву на лугу, смотреть в прозрачную голубизну неба!
- Почему? - спрашиваю я тихо-тихо, - Скажи мне, зачем все это? Объясни, а вдруг я сумею понять?
- Почему? - его улыбка похожа на мертвый оскал. - А знаете ли вы, миледи, каково это - быть младшим? Это все равно, что быть человеком второго сорта! Все внимание и надежды родителей доставались ему, Седрику, и как я не старался, я не мог превзойти его ни в чем. Но самое большое несчастье случилось однажды осенью, да вы помните, вы наверняка помните, когда в этот замок приехала его невеста, вы, миледи! Вы вошли в этот зал, и я умер тогда, да, миледи, я умер в тот момент, потому что вы улыбнулись моему брату, а я понял, что мне вы так не улыбнетесь никогда. После свадьбы я прокрался к вашему окну. Я все видел, моя леди, как вы занимались любовью, я был там в шкуре Седрика! Я вместе с ним целовал эти губы, его руками я обнимал это тело, вместе с ним я входил в это лоно. Обессиленный, я упал на землю, под окном, и не мог прийти в себя до рассвета. Наутро я ловил ваш взгляд, миледи, я хотел знать, почувствовали ли вы мое присутствие, но вы не замечали меня. Но теперь-то вы меня, наконец, заметите!
Да, я помнила. Я читала эти горячечные взгляды как открытую книгу, я чувствала их, как прикосновение, я знала, как велико желание этого юноши. Но я никогда не думала, насколько далеко он может зайти в своей жажде.
Направляю лезвие, совсем чуть-чуть, надавливаю, слегка увеличивая вес кинжала, легкая боль щиплет шею, ничего, скоро все кончится, теплая струйка побежала вниз, собираясь под шнурованным корсажем...
Ноги почему-то перестают держать, и кинжал, моя последняя надежда, выскальзывает из руки, Родерик некрасиво открывает рот, а я почему-то не слышу его голоса, почему-то...темно.