Кое-что о воспитании (НАЧАЛО)

[Рыжая Стервь]

Я бежал по улице, слегка подпрыгивая, когда мягкие подушечки лап касались снежинок, этой ночью густо припорошивших асфальт. Мягкий, как воробьиный пух, первый снег приятно холодил разгоряченные лапы.

В темном декабрьском небе эти снежинки водили неспешные хороводы, то взмывая ввысь, то падая безвольно, притягиваемые к себе матушкой - землей. Снежные хлопья таяли на кончике моего носа, испещряя белыми пятнами черную шкурку. Хотелось есть, а еще больше - найти какое-нибудь укромное местечко, свернуться калачиком и задрыхнуть этак часиков на восемнадцать - двадцать! Выполнению этого нехитрого желания препятствовало совершенно свинское поведение людей - все подъезды были закрыты намертво, а вентиляционные отверстия, ведущие в подвалы многоэтажек - забиты фанерой. Я безрезультатно тыкался от дома к дому, так и не находя себе пристанища на эту ночь.

Ночную тишину распорол хриплый крик, прозвучавший откуда-то сверху. Я задрал голову и увидел огромную ворону, сидящую на ветке большого тополя. Ну, не такую уж и огромную, конечно, просто сам я еще маленький. Пока.

- Я люблю маленьких котят, - каркнула эта старая нахалка. - Они такие вкусные, мягенькие, теплые!

- А я люблю птичек, очень! - рявкнул я, плотоядно облизываясь и глядя на нее правым, зеленым, глазом и зажмурив левый, фиолетовый. - Может, спустишься вниз, поговорим по душам, а? О любви!

Ворона издала серию неприятных звуков, долженствующих обозначать веселый смех, однако осталась сидеть на своем насесте. Немного поворчав на нее для порядка и не дождавшись вразумительного ответа, я побежал дальше по тропинке вокруг пятиэтажки. Слава богине Баст, дом оказался нежилым, приготовленным под снос. Я резво махнул на подоконник в окне первого этажа, действуя хвостом, как противовесом, прошел вперед, перескочил на другое окно и влез через разбитое стекло в комнату. Там было ненамного теплее, чем на ветреной улице, зато сухо.

Любопытство - мое второе имя! Я поднял хвост вертикально вверх в знак вернувшегося ко мне оптимизма и бодрой рысцой пошел обследовать свое новое жилье.

Я бродил, перебегая из одного зияющего дверного проема в другой, пересекая пустынные комнаты в полном одиночестве, наблюдая за тенью оконных рам, скрестно темнеющих в лунном свете, как вдруг мои шевелящиеся ноздри наполнил аппетитный запах живой крови. Мыши! Я спасен!

Я залег в ворохе брошенных одеял, тихо, как смерть, карауля, мелькнет ли на полу крохотное серое тельце. Время текло тягучей патокой, глаза слипались, как будто веки намазали вареньем - был у меня как-то раз случай, когла я по ошибке сунул нос в банку с остатками варенья, никогда не забуду вкус этой гадости!

Только я бесшумно раззинул пасть, зевая и показывая кончик розового языка, как мои уши зафиксировали негромкий шорох, раздавшийся у стены с ободранными обоями. Я так и застыл, с открытым ртом, прикидываясь ветошью. Точно, это она, моя желанная добыча! Вот она, быстро семеня лапками, выбежала на середину комнаты, крошечный носик подергивается, вынюхивая невесомый шлейф запаха, и тут я включаю свою сверхскорость и сверхгибкость, я героически прицеливаюсь и...она в моих лапах!

Да, я суперкот! Однако, одной мышкой сыт не будешь, и я снова пускаюсь в путь по старому дому, пропитанному духом прежних, покинувших его жильцов.

Среди вороха брошенных вещей мне удалось вволю поохотиться, так что я проблема пустого желудка отодвинулась на второй план. Я нашел хорошее уютное местечко, зарылся с головой в относительно чистое пальто, как будто специально приготовленное для свободных бродяг вроде меня, свернулся калачиком и добросовестно предался здоровому сну, оставив на потом философские размышления о смысле жизни и успехе моей миссии. Да да, у меня имеется Миссия, именно так, с большой буквы М! Я обязательно должен найти Питомца и воспитать его. Но самое странное, что Питомца следует искать среди людей, хотя более примитивных и злобных существ, чем люди, я еще не встречал.

Итак, отодвинув размышления о Миссии, я благополучно задрых. На сытый желудок это получилось превосходно, и я не удивился тому, что проснувшись, обнаружил, что проспал без малого сутки, и на земле вечер следующего дня.

Я проснулся от назойливого урчания моего собственного желудка. Пора было идти на очередную охоту, и я надеялся, что запасов провизии, прячущейся в норках этого дома хватит на некоторое время. Сладко потянувшись, я выбрался из-под одеяла, намереваясь отправляться на подвиги, и тут услышал за окнами голоса. Это были дети, человеческие дети! "Чего они здесь забыли, да еще в такое время? Бродят тут по ночам! - раздражился я. - Вечно от этих мелких одни неприятности! Шли бы уж они отсюда, куда собирались!"

"Я ничего не боюсь, - долетела до меня сказанная чересчур гормко фраза. - Вы придурки, зря со мной связались! Вы проиграете!"

И в комнату, мою комнату! вошел человеческий детеныш. Он тут же разглядел у стены мое убежище, бережно собранные в одно большое уютное гнездо тряпки, и стал опускаться на мою импровизированную постель! "Мяу!" - шепотом сказал я, для того, конечно, чтобы этот разгильдяй ненароком не придавил меня своим задом. Ребенок застыл в комичной согбенной позе и уставился прямо в мои разноцветные глаза, я надеюсь, что они в этот момент засветились для пущего страха.

"Мама", - тихим шепотом высказалось это существо и все-же сползло вниз по стеночке на мою подстилку.

"Ну и что мне с тобой делать, а?" - подумал я, вылезая наружу и мягко забираясь на колени к человеческому детенышу. "Ой, киска - вякнул детеныш, автоматически трогая меня между ушками. - А я так тебя испугалась! Я думала, что ты - привидение!" "Стали бы тут привидения тусоваться, - подумал я, жмурясь и вытягиваясь во всю длину на теплых коленках, - делать им больше нечего! Да здесь чисто и безопасно, как в подвале сталинской высотки!"

"Мы с ребятами поспорили, что я не струшу и смогу здесь просидеть два часа!" - доверительно сообщила мне девчонка. "Как хорошо, что я тебя встретила, а то мне, по правде говоря, было все же не по себе!"

Все время, пока она говорила, ее теплые ладошки гладили меня и нежно почесывали за ухом. Это было так приятно, что я на какое-то время забыл о голоде. Я разнежился под ее размеренно - счастливое бормотание и сам не заметил, как задремал, мурлыча (какой позор!) и подрагивая кончиком хвоста. Поэтому, когда меня аккуратно выложили с девичьих коленок на ворох остывшего тряпья, я не сразу понял, что произошло. А просто вышли два часа отсидки и подруга моя собралась домой, к папе и маме.

"Не скучай! Я завтра приду и принесу тебе чего-нибудь вкусненького!" - пообещала она, блеснув напоследок широкой улыбкой, и вприпрыжку убежала.

Ночью я славно поохотился, уничтожая расплодившееся мышиное поголовье и оттачивая боевые навыки. Не хвалясь, могу сказать, что уровень моей подготовки сделает честь любому спецназовцу! Видели бы вы, как изящно я преодолеваю препятствия, с какой высоты умею прыгать, распластываясь в воздухе, как белка-летяга, с какой безудержной храбростью кидаюсь на врага, выпуская в прыжке свое оружие - все шестнадцать остро заточенных клинков! Мой тонкий слух, великолепное зрение и превосходный нюх обойдут любые приборы, а если к этому всему присовокупить волшебную интуицию и некоторые магические познания, (я же черный, в конце-то концов!) то вашему покорному слуге просто нет цены!

И такое уникальное существо обречено на унизительную миссию! Нет справедливости на этом свете, господа!

Моя новая приятельница не забыла обо мне на следующий день. Увлекшись игрой с представителем мышиного племени, я чуть не пропустил ее тихое "Кис-кис". Я на мгновение отвлекся, и несносный грызун, обалдевший от нежданного счастья, мелко семеня лапками, стек в ближайшую щель в полу.

Девчонка присела на корточки и принялась потчевать меня, поглаживая по спинке, приговаривая разные приятные вещи. Я с удовольствием захрустел принесенным ею куриным крылышком, попутно разглядывая свою подругу при дневном свете. Это был самый обычный человеческий детеныш, самочка, коротко остриженные волосы темно-русого цвета небрежно выбиваются из-под сиреневого беретика. Невысокая, худенькая, далеко не красавица, по человечьим меркам, но - прекрасные карие глаза, а вот нос, пожалуй, длинноват! И зубы не слишком ровные, но в данный момент, когда она так приветливо улыбается, заботливо подсовывая мне кусочки мяса, она кажется мне просто прекрасной феей!

Урча во всю силу своих легких, (или чем там еще мы урчим), я жадно поглощал принесенные лакомства, наслаждаясь теплыми, явственно ощутимыми лучами любви, исходящими от моей приятельницы, и напряженно думал. Все приметы указывали на то, что именно ей на роду написано стать моим Питомцем, и наше взаимное чувство доверия - одна из этих примет. А чтобы достойно воспитать Питомца, я должен жить рядом с ним, учить его и контролировать.

- Как же мне хочется забрать тебя домой! - вдруг заявил этот умнейший ребенок, стискивая меня в объятиях с такой силой, что я заперхал. - Я поговорю с родаками, а вдруг разрешат. Ты мой Чернуля! Или Цыган? А, может, Уголек?

Ночь прошла в душевных терзаниях, изумивших меня самого. Как я ждал своего Питомца (или Питомицу?)! С каким трепетом считал минуты до ее появления! Я метался по своему роскошному лежбищу, как по клетке, забыв про сон и еду. Через три часа этих метаний я так устал, что рухнул пластом в свое уютное гнездышко, и позволил себе забыться в светлых мечтах, плавно перетекающих в дрему. А когда внезапно очнулся, то мои глаза увидели в непосредственной близости от носа любопытную наглую мышь! Нет, не так - Мышь!!! Потому что она была огромная, неповоротливая и толстая, не мышь, а мелкая крыса! И она нахально пялилась на меня глазами - бусинками, шевеля усами. Я грозно зарычал, но, к моему удивлению, это не подействовало - мерзавка продолжала мне премерзко ухмыляться, скаля желтые зубы. Я уж было вытянул впред свою замечательную убойную лапу, силясь прихлопнуть старую ведьму, - и притормозил. Я был сыт, а охотиться за такой неповоротливой добычей как-то неспортивно, что ли, и совсем неинтересно!

"Не старайся, не получится, мальчик!" - прошипела она, не разжимая пасть.

- Чего? Это ты кому сейчас сказала, старая кочерыжка? - я разволновался и попытался треснуть эту заразу лапой, чтоб не нарывалась, но у меня действительно ничего не вышло. Я промахнулся! А зловредная тварь как-будто растаяла в воздухе и материализовалась значительно правее того места, куда я так целился.

- Это что сейчас такое было? - растерялся я, поймав когтями пустоту.

"Расслабься, парень, говорю! Что за непослушное животное! Тебе до моего уровня еще расти и расти, так что не вибрируй, убери когти. Когти убери!!!"

Я послушался, а что мне оставалось делать? У этой упрямой тетки все козыри.

- И чего тебе от меня надо, старая ведьма?

"Всего-то ничего, - она по-прежнему говорила, не открывая рта, посылая свою речь прямо мне в мозг. - Хочу, чтобы ты переселился отсюда куда-нибудь, и как можно скорее. А то слишком много моих родичей пострадало от твоих когтей, Охотник!"

- Я и сам бы не прочь, да только куда? Вот если бы меня к себе взяла Питомица, но ей вряд ли разрешат!

"Говорю - не вибрируй! Не разрешат - сделаем, чтобы разрешили! Только приостанови пока свою деятельность, а то надоело мне родичей одного за другим оплакивать. Тебе ж наверняка сегодня жрачки принесут."

Я согласился. Мягкий я, однако, стал, совсем расслабился! Вот как дурно влияет человеческая любовь на наши животные инстинкты!

Мы с толстой Брунгильдой разработали План по водворению меня в человеческую семью, обсосали до самых косточек. Теперь нужно было просто набраться терпения и ждать подходящего случая, ну а нам, Ночным Охотникам, часами караулящим добычу на тропе, как раз терпения-то не занимать! Пришлось перекроить свой режим дня, потому что Питомица навещала меня только в светлое время суток, а надобность в ночной охоте отпала, ведь едой, которую она мне приносила, можно было прокормить троих таких, как я. Так что теперь я бодрствовал днем, поджидая мою отраду, а по ночам беззаботно дрых. Так продолжалось, пока наконец не наконец настал День, тот самый, положивший начало осуществлению моей Миссии!

Оля явилась налегке. Я уже стал было возмущаться, как это так, да почему меня не кормят, но решительное выражение ее лица остановило мой хриплый мяв на середине звука. Она взяла меня на руки и долго тискала, прижимаясь носом к загривку, а потом сказала, глядя мне в глаза:

- Сейчас мы пойдем домой! Ты представляешь, они не разрешили мне тебя взять. Но все равно, мой хороший, ты будешь жить у меня в комнате, а потом они тебя увидят и полюбят, я уверена!

И она вынесла меня из этого дома, не заметив, что Брунгильда с парочкой своих серых сородичей спряталась в кармане ее куртки.

Идти было недалеко - на соседнюю улицу, в старый дом и, к моему немыслимому счастью, на первый этаж!

Такая же пятиэтажка, как та, где я коротал конец этой зимы, только пока что не сломанная. Тесная, но зато трехкомнатная квартирка, которую мне так и не удалось рассмотреть, потому что весь путь, от подъезда до комнаты Оли, я проделал у нее за пазухой. Когда она меня, наконец, выпустила, я с удовольствием огляделся и пошел осваивать доступное мне пространство. "Только из комнаты не выходи, - предупредила меня Оля, - Я же родителям ничего не сказала". Ну не выходить, так не выходить, я потерплю, я - то знаю, что это ненадолго!

Комната была обставлена аскетически, с точки зрения людей, конечно, мне бы и десятой доли того, что есть, хватило за глаза!). Узкая кровать, небольшой письменный стол, на столе - старенький компьютер, шкаф с книгами (смотри-ка: Дяченко, Олди, Валентинов, а на почетном месте - "Мастер и Маргарита", комод. И ни одного зеркала, разбросанной там и сям косметики, никаких милых женскому сердцу безделушек в обозримом пространстве не наблюдалось. Что ж у меня за подопечная, скажите на милость!

Из кухни донесся истерический визг, переходящий в ультразвук. Ну, наконец-то! План начал работать! Я ухмыльнулся в усы и кинулся к двери, зацепился передними лапами за ручку и повис на ней всем своим весом. Дверь подалась, и я ринулся в открывшийся проход, по коридору на кухню. Не был бы я так занят - от души бы посмеялся над открывшимся мне зрелищем! Женщина средних лет, наверно, Мама моей Питомицы, забралась с ногами на стул и выла на одной ноте, уморительно подрагивая нижней челюстью. Такого верхнего "ля" мне больше слышать не доводилось, да! А по полу с достоинством прохаживались, нет, совершали променад, мои серые друзья в количестве двух штук и Брунгильда!

Изнывая от подавляемого желания упасть на спину и посмеяться вволю, я приступил к разгону мирной демонстрации. Я метался по кухне, как ошпаренный, с большим искусством умудряясь не нанести мышам сколько-нибудь ощутимый урон. Зато я свалил табуретку, стоявшую под столом и никому до этого момента не мешающую, разбросал по полу картофельные клубни, мирно лежащие в коробке на полу за холодильником, но и этого мне показалось мало! В пылу схватки я вскочил на стол и, совершив безукоризненный кувырок, скинул на пол чашку с горячим чаем. Чашка разбилась на три неравных осколка, вылившийся чай разрисовал серый ленолиум прихотливой абстракцией, и посреди всего этого безобразия, представьте, я - восседаю с довольным видом и мышью в зубах!

Мышь встревоженно попискивала, мамаша, напротив, сразу замолчала, и с ошарашенным видом, опасливо щупая пол ступней правой ноги, спустилась вниз со своего насеста.

- Ольга, что все это значит? Объясни немедленно!

Оля, зависшая в дверном проеме и с растущим интересом наблюдавшая за этой комедией, отлипла от дверного косяка.

- Это? Это кот, мамочка! Ну помнишь, я тебе говорила.

- Да я вижу, что кот! - женщина устало махнула рукой и опутилась на стул, тот самый, который только что выполнял роль постмента, спасая ее от страшных грызунов. - Ну что мне с тобой делать, дочь!

- Ма-а-ам, ну давай его оставим, ну посмотри, какой он славный, а, мам!

- Да не канючь ты, ради бога! Ну, и в самом деле, славный. Вон мордаха какая смышленая! Ты его хоть кормила, дурында?

И вот тут только я понял, что выиграл. Добрые у нас в России все-таки женщины!

Мышь я отнес в коридор и аккуратно положил в карман Олиной куртки, где уже сидели ее подруги.

После сытного ужина я удобно расположился у Оли на коленях, утробно, по-вурдалачьи, мурлыча. Мне было офигеннно хорошо - тепло и спокойно. Наверно, именно такое состояние души и тела и имеют в виду люди, когда говорят "как у Христа за пазухой". Оля чесала мне живот, я терпел такое фамильярное обращение, и мог бы терпеть еще долго, если бы она не начала подбирать мне имена.

- Как же тебя назвать, а? Давай я буду называть, а ты кивнешь, если тебе понравится. Поехали? Итак, Черныш, Пушок, Барсик... Нет? А почему, Барсик - это очень красиво, это такая большая кошка... Ну не хочешь, не надо! - пожала она плечами и продолжила мои мучения. - Пусик, Базиль, Лео - от леопард...

- Ничего более идиотского я еще не слышал, - вскипел я, - и вообще меня зовут Марк Аврелий! Можно просто - Марк.

Оля онемела. Да что там, она застыла, как эта... жена Лота, вот! Как статуя. И тут я сообразил, что высказался вслух, похерив к чертовой бабушке всю свою конспирацию. Виновато сморгнув, я зарылся носом в теплую ладошку.

Ладошка тут же пришла в движение, занявшись делом - стала меня наглаживать, вначале нервно, а потом все более успокаиваясь. Вот я какой молодец - сперва человека чуть до психушки не довел, а потом сам же и стресс снял, знай наших!

- Так ты умеешь разговаривать, мне не почудилось? - прошептала Оля дрожащим голосом.

- Да все с тобой в порядке - ответил я, - просто я волшебный. Не бери в голову!

- Ох, да я в себя никак не прийду! Как же мне повезло! Это же надо - волшебный говорящий кот!

Я самодовольно щурился, благосклонно поглядывая на Питомицу. Ее умственные способности явно были выше среднего уровня - она сумела оценить степень своего везения и ценность моей скромной персоны!

@темы: Сказки, Фанфикшн, Оридж