Вот мы с ней вдвоем и оттянулись.
Рейтинговую сцену писала Katii.
Итак - ужасы, фемслэш. ХЭ обязателен!
«5 марта 1910 года. Клипер «Индика».
Пишу с борта клипера «Индика». Погода стоит прекрасная, на небе ни
облачка. Капитан обещает превосходную морскую прогулку, а мне страшно.
Все еще страшно. Три года, проведенные под присмотром личного психиатра,
как будто исчезли, смылись, как акварельный рисунок под дождем.
Если бы не ты, Джордж, я не смогла бы заставить себя даже приблизиться к
морю. Я не должна думать об этом, нужно запретить себе вспоминать.
Сейчас я поставлю точку в дневнике и пойду поиграю с Алисой, девочку не
оторвать от борта.»
читать дальше
«5 марта 1910 года. Клипер «Индика».
Пишу с борта клипера «Индика». Погода стоит прекрасная, на небе ни
облачка. Капитан обещает превосходную морскую прогулку, а мне страшно.
Все еще страшно. Три года, проведенные под присмотром личного психиатра,
как будто исчезли, смылись, как акварельный рисунок под дождем.
Если бы не ты, Джордж, я не смогла бы заставить себя даже приблизиться к
морю. Я не должна думать об этом, нужно запретить себе вспоминать.
Сейчас я поставлю точку в дневнике и пойду поиграю с Алисой, девочку не
оторвать от борта.»
Флэшбек
Беспощадный белый луч света прорезал темноту, ставшую такой родной и
уютной. Свет даже сквозь сомкнутые веки резал глаза, поэтому Лили еще
плотнее прижала лицо к коленкам.
Но погрузиться в привычное забытье ей не дали. Прозвучавший голос выдернул ее из душного кокона сна.
- Эй! Есть тут кто-нибудь живой?
Голос был громкий и настойчивый, он пришел вслед за световой вспышкой, и
Лили среагировала на раздражитель, подняв голову. Подслеповато щурясь,
она смотрела заслезившимися глазами на открывшуюся дверь, пока не начала
различать на ее фоне силуэт человека. Моряк встревожено говорил что-то,
и Лили не вслушивалась в мерное журчание человеческой речи.
«Корона Азии» шла в Стамбул. Лили проспала всю дорогу, как оказалось, к
счастью, потому что, когда она, уже спустившись по трапу на причал,
очнулась от сонного оцепенения, при виде раскинувшейся перед глазами
морской глади ее окутал иррациональный ужас, и она стала биться и
кричать. Ее едва успокоили.
Ей снова повезло. В психиатрической клинике, куда ее поместили, историей
пациентки заинтересовался доктор Джордж Карпентер, местное светило.
Молодой, но уже маститый врач терпеливо выслушивал все «бредни»
беременной женщины, его острый ум будоражила загадка, что же такое
произошло на самом деле, что рассудок молодой женщины зацепился за столь
страшную галлюцинацию. Он стал проводить подле пациентки все больше
свободного времени. Он же посоветовал ей начать вести дневник, записывая
туда все свои страхи и сомнения, и Лили сполна оценила этот совет –
бумага как лучшая подруга разделяла с ней груз тяжких мыслей, делая их
вполовину легче.
Молодой врач не мог не оценить красоту и силу характера своей пациентки.
Постепенно, исподволь, взаимное доверие и интерес переросли в крепкую
дружбу, а потом и в более нежные чувства. После рождения Алисы Джордж
сделал Лили предложение, которое она с благодарностью приняла.
Осенью 1909 года Карпентеру было предложено присоединиться к британской
миссии в мятежном Афганистане; предложение исходило от лиц настолько
высокопоставленных, что пренебречь им было невозможно.
Он уехал, дав обещание выписать к себе жену, как только обустроится. И
вот Лили с дочерью, ступив на борт клипера «Индика», после долголетнего
перерыва вновь увидела море.
Наше время.
«10 марта 1910 года. Клипер «Индика».
Итак, я на борту, и это несмотря на то, что поклялась никогда больше…
Что ж, видно, так было нужно. Первое время я избегала выходить на
палубу, но Алиса не дает мне покоя, она очень живой ребенок! Ей так
нравится смотреть волны, бьющие в борт, на пену, рисующую на
темно-голубой глади прихотливые узоры.
Так что благодаря тому, что мне приходится следить за этой непоседой, я
частенько бываю на свежем воздухе, и потихоньку привыкаю к мысли, что от
морской пучины меня отделяет хрупкая рукотворная скорлупка, служащая
мне и еще полусотне человек временным пристанищем»
Лили положила перо и закрыла блокнот. Улыбаясь своим мыслям, молодая
женщина шагнула навстречу открывшейся двери, успев подхватить на руки
девочку, с разбегу кинувшуюся ей на шею.
- Алиса, осторожнее, ты можешь упасть, - мягко попеняла ей мать.
- Мама, мама, пойдем наверх! – раскрасневшаяся мордашка, блестя
глазами, улыбалась во весь рот. – Мама, я видела сейчас такое!!!
- Что ты видела? Неужели дельфинов?
Лили, смеясь, почти бежала за дочкой; та тащила мать за руку, возбужденно подпрыгивая на месте.
- Вот, смотри!
Лили облокотилась на борт и устремила взгляд вниз. В толще воды ей
привиделось темное большое тело. Оно летело вперед, параллельно курсу
корабля, огромным вытянутым веретеном, и непрошеная тревога кольнула
Лили в самое сердце.
«15 марта 1910года. Клипер «Индика»
Я плохо сплю. Наверно, мне снится что-то не слишком приятное, но утром я ничего не могу вспомнить.
Погода меняется. У нас штиль, паруса провисли бесполезными тряпочками.
Моряки в недоумении – штиль в этих широтах в такое время – вещь, мягко
говоря, нетипичная и странная.
К счастью «Индика», в дополнение к парусам, оснащена небольшим паровым
двигателем, так что мы все же, несмотря на погодные условия, потихоньку
продвигаемся к цели. Скорее бы!
Алиса все время видит дельфинов, преследующих наш клипер. Их уже целая
стая, и почему-то она думает, что это одна и та же стая. Странно, откуда
у нее такое убеждение»
Лили стояла у борта, вглядываясь в глубину. Она четко видела снующие там
тела, совсем не похожие на привычных морских обитателей. Это были не
дельфины, не акулы, не киты и не касатки. Память услужливо вспыхивала
вызывающими страх образами, самый жуткий кошмар вставал перед глазами,
стоило только зажмурить веки.
Ей был нужен Джордж. Только он мог вытянуть ее из пучины безумия в
реальный мир, туда, где сейчас прихорашивается перед зеркалом ее дочка.
Ради нее, ради Алисы она не должна терять самообладание, не имеет права!
Лили почудилось, что обитатели морских глубин машут ей руками из
глубины, перепончатые, но так похожие на человеческие, кисти рук ее
зрение (или воображение) различало четко.
Лили всхлипнула и опрометью кинулась в каюту.
«18 марта 1910 года. Клипер «Индика».
Мне снится море. Я плыву, ввинчиваясь в толщу воды, и она теплым мягким
покрывалом обнимает меня, накрывает, и я чувствую себя в безопасности,
как дома, мне хорошо, безумно хорошо и легко. Когда я просыпаюсь,
тяжесть придавливает меня к кровати, и я долго не могу отрешиться от
подаренного сном ощущения собственного могущества и власти.
Сегодня мне приснилась жажда, я хотела видеть кого-то, чей запах
преследовал меня, хотела прикоснуться к этому человеку, почувствовать
губами бархатистость его кожи. У меня зачесались губы от тоски по
поцелуям. Я проснулась совершенно выбитая из колеи. Все было не так,
солнце светило слишком ярко, и воздух иссушал кожу. Я пришла в себя,
когда один из пассажиров стал оттаскивать меня от борта, с которого я
свесилась таким образом, что возбудила в нем опасения, что вот-вот
опрокинусь за борт.
Мы встали совсем, потому что машинист что-то там сделал с двигателем, и
теперь мы не можем плыть, пока его не починят или, на худой конец, пока
не подует попутный ветер.
Машинист кается, и совершенно не понимает, что произошло, и отчего он совершил подобную ошибку»
«19 марта 1910 года.
Я видела русалку. Где ты, Джордж!»
Лили, как сомнамбула, подошла к борту и прыгнула
вниз. Темная вода приняла ее, расступившись под весом ее тела, вскипая
мелкими пузырьками, щекоча кожу. Вода хлынула через нос в горло. Если бы
молодая женщина была в адекватном состоянии, то паника уже захлестнула
бы ее с головой, но теперь она стала безвольно опускаться вниз.
Вокруг нее белым ключом вскипела вода. Множество рук подхватило неподвижное уже тело и вынесло наверх, на живительный воздух.
Лили очнулась, когда свет полной луны просочился под сомкнутые веки. Ей было холодно, а спине жестко. Она села и огляделась.
Лили сидела на камне, на скальной площадке величиной два на два метра. Ее волосы и одежда промокли, с них стекала соленая вода.
Хрипловатый стрекочущий звук нарушил тишину, прерываемую до этого
момента лишь плеском волны о камни. Лили повернула голову на звук и
увидела лицо, поднятое из воды, красивое лицо с пухлыми губами и
волосами цвета пламени. Лицо Королевы Омутов, в наименее чудовищной
своей ипостаси.
- Это ты? – дрожащим голосом шепнула Лили.
Невнятное журчание было ей ответом, потом она расслышала четко произнесенное имя. Ее имя. «Лили» - проговорило это существо.
- Сегодня полная луна, - сказала Лили в панике, - и ты превратишься
сначала в женщину, а потом – в чудовище. Как тогда! Что мне делать?!!
Русалка подтянулась на руках и выползла на берег, опираясь на локти.
Лили увидела длиннющий, мощный хвост, который на ее глазах превратился в
человеческие ноги. Лили подавила страх и первое желание – отшатнуться
прочь. Русалка нависла над ней, лицом к лицу, жадно втягивая в себя
чужой запах, и Лили почти утонула в колдовских глазах.
Русалка подняла руку и коснулась пальцами щеки Лили, в глазах ее, до
этого бесстрастных, появилось выражение, которое можно было бы назвать
«нежным»; пальцы гладили скулы молодой женщины, медленно спускаясь по
шее вниз, очерчивая хрупкую ключицу.
Внезапный бросок вперед, и их губы соединились, язык русалки бережно и
нежно скользнул внутрь, неспешно танцуя и лаская. Снова взрыв – и
расслабление, дочь моря была вся соткана из противоречий, то
медлительная, как стоячая вода, и тут же агрессивная и стремительная,
как тайфун. Лили оставалось только не сопротивляться, разрешить ей
делать с ее телом все, что она хочет.
Было восхитительно страшно, как перед прыжком в холодную воду, и также
била дрожь, и также подгибались коленки. И Лили не чувствовала больше,
как время течет вокруг нее, не задевая, как память пытается услужливо
подсунуть образы прошлого, леденящие душу, и чаяния будущего. Она
забыла, кто она, и зачем оказалась в этом месте.
В реальности осталось только одно – прижиматься к шелковистой горячей
коже, ласкать губами пахнущую солью и йодом шею, выгибаться под натиском
настойчивых рук.
Королева Омутов резко рванула с ее плеч мокрое насквозь платье, под
сильными руками ткань разошлась, затрещав. Взгляд больших, чуть
раскосых, глаз стал почти нежным, и Лили была удивлена этому не меньше,
чем тому, что она находится в объятьях нимфы. Она почувствовала, как
чужая рука погладила ее ноги и скользнула к бедру, стягивая чулки,
белье... Пальцы вначале нежно и трепетно ласкали ее там, осторожные
движения с каждой минутой становились все настойчивей и быстрее...
Полураздетая смертная женщина в порванном платье и обнаженное тело
русалки, которая сейчас выглядела юной и прекрасной девушкой, жадно
ласкающей ее, Лили, на скальной площадке посреди океана, сливались в
одно целое.
Лили покинул страх, она перестала чувствовать холод – все затмевали
движения, сильные, но вместе с тем аккуратные, чтобы не повредить тело
человека... Нимфа взяла руку Лили и направила себе между ног. Ощутив
дрогнувшими пальцами влажную, нежную плоть, Лили вожделенно облизнула
губы, и они дрогнули в распутной улыбке. Русалка заметила это и ответила
тем же. Они улыбнулись и застыли, задумчиво глядя друг другу прямо в
глаза... мгновение затишья - и снова буря... с неистовой силой русалка
брала тело Лили, а женщина жаждала ее, стремясь доставить удовольствие
этой убийце, которая вскоре превратится в жуткого монстра, погубившего
три года назад всех тех, кого она знала...
Они ласкали друг друга откровенно, страстно, самозабвенно, Лили
чувствовала силу нимфы, понимая, что русалка даже в образе человека
сильнее ее! Она стала издавать звуки, похожие на приглушенные стоны,
смешанные с мычанием и тихим рыком, мраморные руки обняли тело Лили
крепче, прижав к себе, светлые волосы смешались с темными локонами...
Лицо русалки уткнулось в шею женщины возле самого уха... Скоро будет
пик... у них обеих... Лили чувствовала свою влагу, ее влагу, их
возбуждение и стоны... Да, Лили тоже стонала - ей было так хорошо; вот
сейчас, черт знает где, в объятиях морского чудовища, она получала
небывалое в своей жизни удовольствие, тем более с женщиной, пусть и,
мягко говоря, необычной женщиной. Желание подчиниться с лихвой
возместилось полученным наслаждением, бурный оргазм накрыл их
одновременно... Русалка, забывшись, прижала Лили к камню с такой силой,
что поцарапала ее человеческую, хрупкую кожу. Лили слышала ее громкий,
победный стон и довольно улыбнулась; она почему-то была рада, что смогла
доставить ей наслаждение... Нимфа накрыла ее своим нагим телом и
лежала, не шелохнувшись несколько минут, а Лили посмела гладить ее
светлые длинные волосы, падающие ей на грудь. В ее тихом, все еще
прерывистом дыхании, в шуме моря, в запахе ее волос, ее кожи, Лили
почувствовала успокоение и ... тепло.
Клипер со спущенными парусами мерно покачивался на мелких барашках
волн. Лили, очнувшаяся после проведенной на камне ночи, потянулась и
застыла – солнце выхватило окрыленный парусами силуэт «Индики»,
позолотило мачты и пробежалось сверкающей дорожкой по бирюзовой ряби.
Она поднялась и стала кричать, размахивая руками и надеясь, что ее
увидят с борта. Так вскоре и произошло. Спущенная на воду шлюпка
подхватила Лили и доставила ее на борт в мгновение ока.
«5 апреля 1910 года. Клипер «Индика»
Все ко мне очень добры и внимательны! Такое обращение мне не в новинку –
я уже была признана психически невменяемой, страдающей галлюцинациями
особой. Раньше это бы раздражало неимоверно, но сейчас такое отношение
даже кстати. Я ни с кем не хочу обсуждать то, что произошло, даже с
тобой, мой Дневник!
Машину починили, да и ветер теперь попутный, так что мы приближаемся к
своей цели, неуклонно и довольно быстро. Русалки по-прежнему
сопровождают наш корабль, но больше их влияния никто из нас не
испытывает. Думаю, что Она просто хочет знать, где я буду находиться.
Меня это обстоятельство уже не беспокоит, и я не чувствую ни страха, ни
дискомфорта. Странно, да?»
«15 апреля 1910 года.
Мы прибыли в Карачи!»
Спустя год.
Желтый диск луны неохотно вылез на тропически-бархатный небосвод. Лунная
дорожка прочертила воздух, скользнув сквозь москитную сетку на открытом
окне, и упала на чистое лицо молодой женщины, такое сонное и невинное.
Она заморгала и проснулась. Улыбаясь, встала с кровати, погладив по каштановым волосам спящего мужа, и вышла из дома.
Двухэтажная, в классическом стиле, вилла стояла на самом берегу океана,
и ветер приносил на веранду запах водорослей и соленые брызги, а не
умолкаюший ни на миг рокот прибоя органично вписывался в обычные звуки
человеческого жилья.
Лили шла к воде, пятная пляж цепочкой следов, и на ходу стягивая с себя
пеньюар. Шелковая ткань нежным облаком осела на песок, чуть колыхаясь от
ветра. Ночной воздух влажным теплом обнимал обнаженные плечи, играл с
распущенными волосами.
Лили встала у самой кромки воды, и волны ласковыми языками лизали
маленькие ступни босых ног. Водная гладь вспучилась, поднялась горбом, и
рассеялась брызгами. Королева Омутов поднялась из воды, вытянувшись
вверх поджарым золотистым телом, и Лили бесстрашно шагнула ей навстречу.