читать дальше
В этом мире выживает сильнейший - сия непреложная истина была усвоена Шульдихом с молоком матери. Вырастая из коротких штанишек и учась пользоваться своим даром, он вывел для себя свою собственную аксиому - неважно,
насколько ты крут, главное, чтобы другие считали тебя таковым.
К тому моменту, как телепат оказался в команде Кроуфорда, все, даже окружавшие его паранормы, были убеждены, что Шульдих - альфа, доминант, каких мало, и только специализация оракула (мы помним, да? - позднее созревание!) может спасти команду от внутренних дрязг.
С тех самых пор телепат с наслаждением поддерживал эту легенду, что не мешало ему, впрочем, в глубине души преклоняться перед оракулом, искренне воздавая должное его собранности и силе характера.
В тот момент, когда Шульдих столкнулся с Абиссинцем, он еще не вполне понимал, куда может это его завести.
Все началось с простого любопытства - телепату было интересно воочию увидеть человека, который, будучи омегой, сумел не просто достойно выжить в смешанной команде, но и занять в ней ключевую позицию.
Фудзимия не носил масок, ничего не боялся и ни от кого не прятался - он просто был.
Как мог, в одиночку сражался с демонами своей души, и пока что побеждал. И никакие гормональные всплески не мешали ему оставаться самим собой, успешно отражая атаки собственного либидо.
Абиссинец был лакомым куском - и телепат не успел оглянуться, как то, что начиналось, как игра, внезапно обрело смысл - он подсел на Фудзимию, как на наркотик.
Шульдих лежал в темноте, уже не пытаясь заснуть, замерев в ожидании Кроуфорда.
Оракул не ночевал дома впервые, если не считать обычных миссий, на которые они отправлялись всей командой.
Это было странно и непривычно, а учитывая тот факт, что телепат так и не научился читать своего лидера, просто бросало ему вызов.
Атакованный бессонницей и любопытством, телепат развлекался тем, что строил гипотезы, чем именно занят сейчас несокрушимый оракул. Живое воображение
подбрасывало волнующие картинки, одна другой красочней; впрочем, Шульдих не сомневался, что действительность вполне может превзойти все его ожидания.
Под утро настороженный слух телепата поймал наконец осторожный поворот ключа в замочной скважине.
Вслед за этим едва слышным звуком в мозг телепата ворвались образы, случайно пробившиеся сквозь привычную броню оракула, и Шульдих застонал от наплыва чужих эмоций: вкрапления ярко-алого - сдерживаемая страсть, на фоне
лазурно-голубого - всепоглощающей нежности, темно-пурпурные разводы - бешеная ярость, ярко-желтые блестки - сомнение. Все плыло и смешивалось, как цветные картинки в калейдоскопе, и вторгшийся в чужое сознание телепат, завороженный красками эмоций оракула, сумел увидеть в этом хаосе чувств образ того, кто вызвал эту бурю, и почти не удивился, узнав в этом человеке Абиссинца.
Остаток ночи Шульдих не сомкнул глаз. Валялся в постели, безо всяких мыслей, как сломанная кукла, и пялился в пустой потолок.
Когда Кроуфорд, как всегда, застегнутый на все пуговицы, сидел на кухне за утренним кофе, появился телепат. Одетый в пижаму нежно-фисташкового цвета, Шульдих продефелировал к холодильнику, отчаянно зевая и шаркая ногами в пушистых тапочках.
- Доброе утро, - обозначил Брэд свое присутствие за столом.
- Утречка! - зевнул телепат, забираясь внутрь холодильника по пояс.
- Ты что, гулял всю ночь? Вроде бы я не слышал звуков мордобоя, - задумчиво сказал Фарфарелло.
- А! Нет, я спал. Да, и видел сны.
Шульдих появился из недр холодильника, как Иона из чрева кита. В зубах у него была охапка сосисок, руки заняты многочисленными кастрюльками.
- Во сне ты был на необитаемом острове? - догадался берсерк. - И у тебя от голода поехала крыша?
Шульдих с сомнением покосился на кастрюльки и решительно вернул их на место.
- Шульдих, что-нибудь случилось? - к удивлению телепата, Кроуфорд действительно казался встревоженным.
Шульдих отрицательно помотал головой и, вооружившись кухонным ножом, принялся сооружать гигантский сэндвич.
- Я ушел, - сообщил Наги, сползая со стула и аккуратно прибирая за собой грязную посуду. Шульдих тут же вскарабкался на его место и, жмурясь от удовольствия,
принялся поглощать свой многоэтажный кулинарный шедевр.
- Я тоже пойду, - Фарфарелло поднялся с места, вымыл тарелку и пошел к себе, доигрывать по сети в Кваку.
- Ну а теперь, когда мы одни, может, ты скажешь, что с тобой происходит?
Кроуфорд испытующе уставился в яркие голубые глаза.
Рыжие ресницы дрогнули, открывая младенчески-невинные очи, и Брэда пробил пот от боли, которая угадывалась за нарочито-спокойным взглядом.
"Странно, раньше я не отличался подобной чувствительностью" - машинально отметил он.
- Где ты был? - неожиданно спросил телепат.
- Что?
- Ночью, Брэд. Где ты был ночью?
Кроуфорд поморщился болезненно. Выяснять отношения не хотелось, более того, ссора была ни к месту и могла привести к необратимым последствиям.
- Я был на миссии с Вайссами. Помог Фудзимии.
- Чего ради?
- Он мог погибнуть этой ночью, я его спас.
- Вот как, - пробормотал телепат. - Ради чего, Брэд?
- Не понимаю, - спокойно сказал оракул, - чего ты маешься, Шульдих?
- Почему ты не сказал мне? - заорал телепат.
- Для тебя это так серьезно? Странно, на моей памяти это впервые, что тебе кто-то настолько дорог.
- Да, черт побери, мне тоже странно! Но это так!
Кроуфорд впервые видел своего телепата в таком бешенстве.
- Я хочу знать, - свистящим шепотом заговорил Шульдих, - что для тебя - Абиссинец?
- Смотри, - пожал плечами оракул.
И телепат отшатнулся, сметенный шквалом эмоций, вырвавшимся из-под приоткрытых щитов.
- Не может быть, - прошептал потрясенный Шульдих.
Кроуфорд улыбнулся.
- В любом случае, выбирать придется ему, - сказал он.
- Я не проиграю тебе, Кроуфорд! - заявил телепат. - Не надейся!
- О! Я надеюсь сразиться с тобой по-честному! - лукаво прищурился Брэд, подчеркнув последнее слово.